Является ли Россия в историческом плане частью Европы?
Глобализация: возможны ли новые империи?
Некий историк отвечает на вопросы читателей сайта
Наука и жизнь. ИМХО, в кое в чём его явно заносит. "В позднеимперском Риме женщины в схожей ситуации сделали выбор не в пользу семьи, поэтому Римская империя исчезла" — несерьёзное, на мой взгляд, заявление, тем более для историка. Но, многое в его ответах мне всё же кажется интересным. Например, про проявление ментальности в языке:
читать дальше"а) Самые глубокие различия ментальности проявляются в языке. Смысл слов, которые мы числим синонимами, в разных языках весьма различен.
П. Флоренский отмечал, что греческий термин для обозначения Вселенной – «космос» – подразумевает художественное единство мироздания. Латинское «мундус», от которого произведено французское «ле монд», значит собственно «украшение». А вот в русском языке слово «мир» (и как «Вселенная», и как «согласие») подразумевает единство нравственного начала, т. е. внутреннее единообразие. В нашем сознании жизнь во всём мире должна строиться по единым правилам.
М. Голованивская, сравнивая смысловые оттенки русских слов и их французских эквивалентов по группе «высшие силы и абсолюты», указывает, что в русском языке человек мыслится пассивно: его судят, ему выделяют долю. Во французском языке подчёркивается активная роль самого человека в определении его судьбы. Неудивительно, что, столкнувшись с общей проблемой, европейцы сбиваются в коллектив и стараются её решить, мы же ругаем судьбу и начальство и пытаемся выкрутиться поодиночке.
В европейских языках термины для обозначения организованного общества (state, etat, estado) восходят к латинскому status, означавшему нечто незыблемое, состояние, положение, словом, данность, от которой никуда не денешься. Первоначально этими словами обозначались сословия, образующие костяк сообщества и имеющие определённые неотъемлемые права. С отмиранием сословий и уравнением всех граждан в правах эти названия были перенесены на всё сообщество в целом. Мы же без зазрения совести переводим эти термины словом «государство».
Откроем словарь Даля, изданный полтора века назад, в историческом плане – вчера.
Слово «государство» приведено там в числе прочих производных от «государь» и имеет два значения: одно старинное – «государствование, власть, сан и управление государя», другое более новое – «царство, империя, королевство, земля, страна под управлением государя». То есть для русского человека «государство» – это, во-первых, всегда монархия, во-вторых, нечто, относящееся исключительно к компетенции монарха. И хотя новейшие русские словари дают иные толкования, реально в нашем сознании сохраняется именно такое отношение к государству.
б) Автор византийского сочинения, приписываемого императору Маврикию, писал о славянах: «Так как между ними нет единомыслия, то они не собираются вместе, а если собираются, то решённое ими тотчас нарушается другими, так как все они враждебны друг другу и при этом никто не хочет уступить другому».
Прошло тысяча четыреста лет, и что изменилось? В XX веке наши эмигранты (и до революции 1917 года, и после неё), едва вырвавшись из-под власти российского государства, начинали грызню друг с другом. В. И. Ленин описывает изумление английского социал-демократа, попавшего на заседание российских товарищей: «У нас, – сказал он, – Спор редко когда заканчивается такими выражениями, с каких вы, русские, сразу начинаете». Эту задиристость Ленин считал российским достоинством: «прежде чем объединяться, надо сперва размежеваться». Впрочем, обычно размежеванием у нас всё и заканчивается. Мы чуть ли не все сплошь – лидеры, никто не желает признать лидерство другого (К. Касьянова назвала такой человеческий тип «эпилептоидной личностью»)".