Сны

[anrielle]

Нашла на дайрях сообщество, посвящённое снам. А буквально за пару часов до этого мне попалась статья Карла Густава Юнга "Функция и анализ снов". Собственно, я и раньше кое-что читала по этой теме. Того же Юнга, например. Теперь же не могу удержаться от некоторых комментариев. Цитаты из статьи буду приводить курсивом.



Правда, есть сны и отдельные символы (я бы предпочел назвать их "мотивами"), достаточно типичные и часто встречающиеся.

Среди таких мотивов наиболее часты падения, полет, преследование хищными зверями или врагами, появление в публичных местах в голом или полуголом виде или в нелепой одежде, состояние спешки или потерянности в неорганизованной толпе, сражение в безоружном состоянии или с негодным оружием, изматывающее убегание в никуда.

Вот сюда, собственно, и относится большая часть рассказанных на сообществе снов. Возможно, именно такие сны производят на человека наибольшее впечатление. Мне и самой снились они неоднократно. Первое, что бросается в глаза - это страх, но и стремление к неизведанному, неуверенность в себе и желание стать сильнее. Весьма распространённый пример, когда человеку снится, будто он идёт куда-то босиком или в домашних тапочках. При этом наверняка появляется ощущение, что что-то не так. Либо неудобно перед окружающими за несоответствующую форму обуви, либо неудобно самому (тапочки слетают). Появляется чувство неловкости. Аналогично и с прогулкой зимой в летней одежде. Даже если не ощущается холод, всё равно внимание заостряется на неправильности одеяния. Страх "быть не как все"? Во всяком случае, такое предположение напрашивается.

Интересен вот ещё какой факт. Примеры можно найти на всё том же сообществе. Это фэнтэзийность такого рода снов. Юнг об этом ничего не пишет. Видимо, в его времена такой фэнтэзийности не было... Оно и понятно. Не было такого количества ярких фэнтэзийных фильмов и книг. Не было столько рекламы. Такое впечатление, что "антураж" сна во многом зависит от случайно полученной нами извне информации. Ведь даже люди, не увлекающиеся фэнтэзи или фантастикой, всё равно много слышали краем уха на эту тему. Могли не запомнить, не обратить внимание, но где-то в глубине памяти информация всё равно записалась и самым причудливым образом выражается в снах. Другой пример - атомная война. Понятно, что во времена Юнга она никому не снилась, ибо никому не приходила в голову. Но вот средства массовой информации заговорили о ней, появились соответствующие книги и фильмы, и всё это нашло своё отражение в снах. По сути сны те же самые. Бегство от опасности, паника, толпа, подземелье, страх... Лишь появился новый "антураж".

Я вспоминаю свой собственный сон, который мне трудно было осмыслить. В этом сне некий человек пытался подойти ко мне сзади и запрыгнуть мне на спину. Я ничего о нем не знал кроме того, что однажды он подхватил мою реплику и лихо спародировал ее. Я никак не мог увидеть связи между этим фактом и его попыткой во сне прыгнуть на меня. В моей профессиональной жизни часто случалось так, что кто-нибудь искажал мысль, которую я высказывал, но едва ли мне пришло бы в голову рассердиться по этому поводу. Есть известная ценность в сохранении сознательного контроля над эмоциональными реакциями, и вскорости я добрался до сути этого сна. В нем использовалось австрийское ходячее выражение, переведенное в зрительный образ. Эта фраза, довольно распространенная в быту, - "ты можешь залезть мне на спину", означает следующее: "Мне все равно, что ты говоришь обо мне". Американским эквивалентом подобного сна было бы: "Иди, прыгни в озеро".

Вот интересно, знал ли Юнг это выражение до этого сна? Предполагаю, что да, ибо он был очень образованным человеком. Едва ли нам может присниться выражение, которое мы определённо не знаем и никогда не слышали. Получается, что это всего лишь ассоциация одного знания с другим. Далее Юнг говорит, что сон этот является символическим. В принципе, если вспомнить, что символ - это знак, имеющий тайное значение, то с некоторой натяжкой возможно...

То, что психологи называют психической идентичностью или "мистическим участием", устранено из нашего предметного мира. А это как раз и есть тот нимб, тот ореол бессознательных ассоциаций, который придает такой красочный и фантастический смысл первобытному миру. Мы утратили его до такой степени, что при встрече совершенно не узнаем. В нас самих подобные вещи умещаются ниже порога восприятия; когда же они случайно выходят на поверхность сознания, мы считаем, что здесь уже не все в порядке.

Занятно. Совсем недавно читала статейку про пралогическое мышление первобытных людей. Там приводились примеры таких ассоциаций. Подумалось, что такое мышление замечательно действует в хорошо знакомом мире, но "не срабатывает" при столкновении с незнакомым. Так, приводился пример того, как дикари обвинили в начавшейся эпидемии портрет королевы Виктории, висевший на стене в доме приехавших учёных. Очевидно, портрет не являлся предметом из мира дикарей, и их "бессознательное" не имело представление о его свойствах. Пришлось додумывать. Получился в нашем понимании абсурд.

Порой положение современного цивилизованного человека напоминает мне одного психического больного из моей клиники, который сам некогда был врачом. Однажды утром я спросил его, как дела. Он ответил, что провел изумительную ночь, дезинфицируя небо сулемой, но в ходе такой санитарной обработки Бога ему обнаружить не удалось.

Очевидно, для кого-то тема наличия Бога была очень актуальной , раз он помнил о не даже в ходе "санитарной обработки". При этом больной раньше был врачём, то есть тема санитарной обработки тоже являлась для него в какой-то степени близкой. Интересно, бывают ли случаи зацикливания на каких-нибудь совсем неблизких темах? Тут ещё невольно вспоминаются аудиозаписи разговоров с душевнобольными, гуляющие по интернету. Тоже обратила внимание на неслучайный выбор некоторыми разговорчивыми больными интересующих их тем.

Общая функция снов заключается в попытке восстановить наш психический баланс посредством производства сновидческого материала, который восстанавливает - весьма деликатным образом - целостное психическое равновесие. Я назвал бы это дополнительной (или компенсаторной) ролью снов в нашей психической жизни. Этим объясняется, почему люди с нереальными целями, или слишком высоким мнением о себе, или строящие грандиозные планы, не соответствующие их реальным возможностям, видят во сне полеты и падения.

Если сны и пытаются восстановить как-то наш психический баланс, то получается это у них довольно криво.

Вспоминается случай с человеком, запутавшимся в большом количестве сомнительных афер. У него развилась почти болезненная страсть к альпинизму, в виде компенсации. Он все время искал, куда бы "забраться повыше себя". Однажды ночью во сне он увидел себя шагающим с вершины высокой горы в пустоту. Когда он рассказал свой сон, я сразу же увидел опасность и попытался предупредить ее, убеждая его ограничить свои восхождения. Но все было напрасно. Через шесть месяцев он таки шагнул в "пустоту". Горный проводник наблюдал за тем, как он и его друг спускались по веревке в одном трудном месте. Друг обнаружил временную опору для ноги на карнизе, и сновидец последовал за ним вниз. Вдруг он ослабил веревку и, по словам гида, "словно прыгнул в воздух". Он упал на своего друга, оба полетели вниз и разбились.

А вот и доказательства тому, о чём я только что написала. А сам по себе факт удивительный.

Другой типичный случай произошел с одной дамой, чрезмерно высоконравственной. Днем она пребывала в надменности и высокомерии, зато по ночам ей виделись сны, наполненные самыми разнообразными непристойностями. Когда я заподозрил их наличие, дама с возмущением отказалась это признать. Но сны меж тем продолжались, и их содержание стало более угрожающим и отсылающим к прогулкам, которые эта женщина привыкла совершать по лесу и во время которых она предавалась своим фантазиям. Я усмотрел в этом опасность, но она не прислушалась к моим предостережениям. Вскорости в лесу на нее напал сексуальный маньяк, и только вмешательство людей, услышавших крики о помощи, спасло ее от неминуемого убийства.

Вообще, гулять одной по лесу само по себе немного опасно. Конечно, вероятность нападения невелика, но выше, чем если не гулять в подобном месте. То, что дама отказывалась признаваться в собственных непристойных мыслях, вполне понятно. Такова роль воспитания в обществе.

Несколько лет подряд я видел во сне мотив, в котором я "открывал" в своем доме жилые пространства, о существовании которых и не подозревал. Иногда это были комнаты, в которых жили мои давно умершие родители, в которых мой отец, к моему удивлению, оборудовал лаборатории и изучал там сравнительную анатомию рыб, а мать держала отель для посетителей-призраков. Как правило, это неведомое мне доселе гостевое крыло представляло древнюю историческую постройку, давно забытую, и, однако, унаследованную мною собственность. Внутри находилась интересная античная мебель, и ближе к концу этой серии снов я находил старую библиотеку с неизвестными книгами. В конце концов, в последнем сне, я раскрыл одну из книг и обнаружил там изобилие прекрасно выполненных символических рисунков. Я проснулся с бьющимся от возбуждения сердцем.

Тут можно обратить внимание на то, что сам Юнг очень жаждал открыть что-то новое, что, как он полагал, находилось рядом. Возможно, отчасти, такого рода сны его продиктованы именно этим. При том Юнг хорошо знал историю и уделял ей большое внимание, что опять же нашло своё отражение в его снах. Думаю, понятно, что человек не знакомый с историей подобных снов видеть не будет. Таким образом, "бессознательное" Юнга основывалось на его обширных знаниях, на его образованности.

Несколько раньше, до того как я увидел этот заключительный сон из серии, я заказал букинисту одну из классических компиляций средневековых алхимиков. Просматривая литературу, я обнаружил цитату, имевшую, как я думал, связь с ранней византийской алхимией, и пожелал проверить ее.

А вот и ответ на вопрос, откуда в сне Юнга взялись старинные книги. Он уже был заинтересован ими! Он заказал книгу и ждал, когда она придёт. Естественно, что книги приснились ему. Таким образом, символьное толкование снов может быть и верно, но всяко не в полной мере. Далеко не всё, что мы видим во сне, является символом, посланным нашим подсознанием. Часто это наши вполне осознанные желания, стремления и страхи, принявшие неожиданную форму или связавшиеся друг с другом.

Существует много символов, являющихся по своей природе и происхождению не индивидуальными, а коллективными. Главным образом это религиозные образы. Верующий полагает, что они божественного происхождения, что они даны человеку в откровении. Атеист или скептик заявит, что они попросту изобретены, придуманы, но оба окажутся не правы. Верно то, как полагает скептик, что религиозные символы и понятия являлись предметами самой тщательной и вполне сознательной разработки в течение веков. Равно истинно - так считает верующий - что их происхождение столь глубоко погребено в тайнах прошлого, что кажется очевидным их внечеловеческое происхождение. Фактически же они суть "коллективные представления", идущие из первобытных снов и творческих фантазий. Как таковые эти образы представляют спонтанные проявления и уж никоим образом не преднамеренные изобретения.

Но тогда и атомную войну можно отнести сюда же. И даже сны фанатов об их кумирах. Ведь это те же "коллективные представления", правда идущие не из первобытности , но и религии тоже сложно отнести к такому доисторическому прошлому. К тому же, столь ли уж многим реально нерелигиозным людям сняться религиозные сны? Понятно, что во времена Юнга, хоть он жил и не так уж давно, несколько нерелигиозных поколений смениться не успели. Поэтому неизвестно, приходилось ли ему наблюдать, как быстро при сопутствующих обстоятельствах отмирает религия. И снова напрашивается мысль, что вся религиозность есть ничто иное, как образы, внушённые в детстве. Так, что-то скачут мои мысли. Об этом как-нибудь в другой раз.

Когда я работал с Фрейдом, мне приснился сон, который может это проиллюстрировать. Снилось мне, что я "дома", на втором этаже в уютной гостиной, меблированной в стиле XVIII в. Я удивлен, потому что раньше никогда этой комнаты не видел, и мне интересно, на что похож первый этаж. Я спускаюсь вниз и обнаруживаю, что там довольно-таки темно, а само помещение содержит стенные панели и мебель, датированную XVI в., а может быть, и более раннюю. Мои удивление и любопытство нарастают. Я хочу видеть, как устроен весь дом.

Спускаюсь в подвал, нахожу дверь, за ней каменную лестницу, ведущую в большую подвальную комнату. Пол выстлан большими каменными плитами, стены выглядят совершенно древними. Я исследую известковый раствор и нахожу, что он смешан с битым кирпичом. Очевидно, что стены относятся к эпохе Римской империи. Мое возбуждение нарастает. В углу в каменной плите я вижу железное кольцо. Вытягиваю плиту вверх - передо мной еще один узкий марш лестницы, ведущей вниз, в какую-то пещеру, кажущуюся доисторической могилой. На дне ее лежат два черепа, несколько костей и немного битой керамики. Тут я просыпаюсь.

Опять всё то же самое. Желание открытия и вера в историю. Плюс - знание этой самой истории, конечно же! Если я, например, не знаю, как выглядели постройки времён Римской империи, то они мне и не приснятся. То же относится и к любому другому историческому периоду. Другое дело, что телевидение и книжки с картинками, а ещё и и-нет, уже давно просветили меня по этому поводу. Может быть, ошибочно, и тогда в моих исторических снах будут присутствовать точно такие же ошибки.

Я вырос в доме, возраст которого составлял 200 лет, мебель была трехсотлетней давности, и к тому моменту моим важным духовным достижением было изучение философии Канта и Шопенгауэра. Величайшей новостью являлись открытия Чарльза Дарвина. Незадолго до этого я все еще жил со средневековыми представлениями своих родителей, у которых мир и люди управлялись божественным всемогуществом и провидением.

А вот и ответ Юнга самому себе.

Сам анализ не столько техника, которую можно выучить, а затем применять согласно правилам, сколько диалектический многосоставной обмен между двумя личностями. Если его проводить механически, то индивидуальная психическая личность теряется и терапевтическая проблема сводится к простому вопросу: чья воля будет доминировать - пациента или аналитика?

Абсолютно точно. Но вот что меня интересует: не переборщил ли с символичностью наш глубоко уважаемый Юнг?