С Рождеством и началом Новогодних праздников!

Автор: Ziggy Название: Монстр моей души Жанр: сказка Рейтинг: G Людмила вошла в квартиру, стряхивая с воротника шубы крупные снежные хлопья. Погода на Рождество выдалась в этом году что надо. Было не слишком холодно, но заунывно воющий ветер поднимал между домами белые пушистые вихри. Казалось, что что-то должно произойти. Что-то особенное, именно сегодня. Время уже приближалось к двенадцати. Родители уехали к родственникам, и дома Людмилу ожидало полное одиночество. Но именно этого она и хотела, в последний момент убежав от компании друзей. Она ни на кого не обиделась, вернее, ей хотелось думать, что она ни на кого не обиделась, она просто решила побыть одной, как подобает истинно трагической личности. Она даже отключила телефон, чтобы никто не мог побеспокоить её. Торшер в полотняном абажуре осветил комнату тусклым оранжевым светом. Людмила плотно задвинула шторы, включила гирлянду, намотанную на высокую искусственную ёлку, и стеклянные шары заблестели, подсвечиваемые разноцветными лампочками. Немного полюбовавшись освещением, Людмила переоделась. Теперь на ней было длинное чёрное платье с неглубоким декольте, чёрные же туфли на «шпильке» и массивная подвеска украшала обнажённую шею. Усевшись с косметичкой и маленьким зеркальцем в глубокое бархатное кресло, Людмила густо подвела чёрным карандашом глаза, наложила на веки тени и пристально посмотрела самой себе в глаза. Вот она, королева волшебной страны. Она должна быть суровой, слегка надменной и… прекрасной. Осталось накрасить губы тёмно-вишнёвой помадой, подчеркнув их чувственный контур. Для кого всё это нужно? Для самой себя. Все роли играются исключительно для самой себя в этом мире, где нет и не может быть достойных зрителей. Но стоит лишь создать себе сказку, и кто знает, может быть когда-нибудь она превратится в реальность. Особенно хотелось верить в это в такой день, день волшебства. Людмила не верила в бога, но верила в магию и верила в праздники. Не случайно же именно в рождественскую неделю в воздухе витает нечто особенное.

Встав перед большим платяным зеркалом, девушка принялась медленно расчёсывать волосы, заструившиеся по плечам тёмными шелковистыми прядями. Теперь из зеркального мира на неё смотрела не просто семнадцатилетняя девчонка, а кто-то, кому Людмила ещё не дала названия, но кем ей очень хотелось бы быть. Всегда.

Оставшись довольной своим видом, Людмила сходила в гостиную, достала из серванта один единственный бокал, поставила его на покрытый кружевной салфеткой журнальный столик и принесла из кухни бутылку красного вина и салатницу с салатом. Салаты были куплены в соседнем магазине, но Людмила предпочла временно забыть об этом. Развернув кресло к телевизору, девушка посмотрела на старинные настенные часы, стрелка на которых неумолимо приближалась к двенадцати, и представила себе, как где-то далеко, в сказочном замке, точно такие же часы двенадцатью монотонными ударами нарушат многовековую тишину. Как бы она хотела перенестись в тот замок, открыть тяжёлые резные двери и, шагнув из одной залы в другую, вдруг из одиночества попасть на шумный бал, где дамы в шикарных платьях расступались бы перед ней, делая реверансы, а кавалеры кланялись, восхищённо глядя ей вслед. А потом навстречу бы вышел Он…

Тут Людмила перевела взгляд на портрет, украшавший стену рядом с часами. Это был всего лишь журнальный постер с изображением какого-то западного рок-музыканта, но Людмила уже давно представляла себе, что вместо музыканта на нём изображён некий сказочный граф. Имя этому графу она не придумала, да и незачем было, так как иностранное имя самого музыканта Мартин Джелл казалось ей уже вполне сказочным. Внешность Мартина Джелла также располагала к фантазиям. Удачно подобранный ракурс делал его черты тонкими и правильными, густо подведённые глаза ярко выделялись на фоне припудренного светлой пудрой лица с резко затемнёнными скулами. Чёрные волосы сливались с почти таким же чёрным фоном, из-за чего бледность лица выделялась ещё больше.

Людмила налила в бокал вина и мысленно обратилась к портрету, желая выпить за здоровье «графа», но тут ей показалось, что портрет едва заметно улыбнулся ей. Людмила тоже улыбнулась, прекрасно осознавая, что оживание постера ей всего лишь мерещится и продолжая рисовать в воображении картины бала, где «граф» Мартин Джелл протянул бы ей руку, приглашая на танец.

Желая насладиться бликами вина сквозь стекло бокала, Людмила отвела взгляд от портрета, но снова краем глаза заметила движение. На сей раз пенять на воображение было бы уже совсем нелепо, потому что перед девушкой друг встал живой человек одетый в кожаные штаны, высокие сапоги и кожаный же, застёгнутый на «молнию» жакет. В мечтах Людмила представляла себе одежду «графа» несколько иначе, но сейчас Людмиле оказалось не до этого. «Так вот как люди с ума сходят!» – подумала Людмила и мысленно засмеялась. Мысленно потому, что не могла пошевелить ни единым мускулом, так ей сделалось страшно.

– Всего один бокал? Не очень-то ты гостеприимна, – сказал неожиданный гость на чистейшем русском языке, плавно перемещаясь по комнате. – Я думал, ты предложишь мне выпить с тобой за компанию. Разве нет?

– Ты кто? Мартин Джелл? – Людмила едва нашла в себе силы заговорить и почти не услышала собственного голоса.

– А разве я так похож на него? – гость указал на постер, с которого по-прежнему смотрело лицо рок-музыканта. – Если хочешь, я покажу тебе его. Таким, каков он на самом деле.

– Кто ты? – вновь спросила Людмила и почувствовала, как мурашки побежали по спине, когда незваный гость приблизился.

– Я монстр твоей души. Я тот, кто исполняет твои желания… иногда. Может быть, ты создала меня, а может быть я создал тебя… Как знать… И то, и другое верно. А сегодня, в честь праздника, я готов исполнить одно из твоих желаний по выбору. Почему только одно? Их положено исполнять три, но два я уже выполнил. Во-первых, я появился перед тобой, ты ведь этого желала, а во-вторых… – он не договорил и, подойдя к окну, резко отдёрнул штору. Людмила ожидала увидеть за ней знакомую заснеженную улицу, но вместо неё оказался мрачный скалистый пейзаж с тёмно-красным небом.

– Ты хотела оказаться здесь, в этом мире… и вот ты здесь, – продолжил странный гость после паузы. – Дверь тоже открыть?

Людмила отрицательно качнула головой. Она не могла поверить в то, что происходит и всё больше убеждалась в своём сумасшествии.

– Ну, да, не всё так сразу, – гость согласно кивнул. – Ты ведь теперь должна решить, о чём ещё будешь просить меня. И советую не торопиться с ответом. Я же не враг тебе… Или враг? – он, казалось, задумался. – В любом случае я сначала хочу показать тебе, кое-что, чтобы ты сделала правильный выбор. Ну, как бы так положено…

В руке у гостя появился пульт управления телевизором, и раньше, чем Людмила успела подумать о том, что у телевизора в её комнате нет системы дистанционного управления, телевизор включился. Экран зарябил полосами, а уже спустя пару секунд на нём появилось изображение.

– Ты хотела видеть Мартина Джелла. Смотри.

На экране появилась веранда большого дома с видом на зелёный парк. За невысоким столиком сидел черноволосый мужчина в светлой рубашке с короткими рукавами. Людмила не могла бы назвать этого мужчину ни красивым, ни некрасивым. Обыкновенный такой мужчина возрастом немного за тридцать. Он держал в руке телефонную трубку и кричал в неё какие-то ругательства, из которых плохо знакомая с английским языком Людмила могла разобрать лишь привычное слово «fuck». Другой мужчина, чуть помоложе, равнодушно наблюдал за этой картиной, попивая из высокого стакана прозрачную жидкость. Мартин Джелл стукнул кулаком по столу, швырнул телефонную трубку прочь за заграждение веранды, продолжая ругаться уже сам с собой, и, сказав что-то резко своему другу, направился внутрь дома.

– Он не согласен с суммой гонорара, полученной за концерт, – пояснил Людмиле «граф», нажимая кнопку

на своём пульте. – В шоубизнесе всегда тратится много нервов. Ты представляла его себе несколько иначе, не так ли? Ты наделила этого человека моими чертами, желая, чтобы я обрёл плоть. Но он – это не я, хотя без этой проекции у тебя не получилось бы призвать меня в жизнь. Теперь забудем о Мартине Джелле. Поговорим о тебе.

На экране вновь появилось изображение. Пятилетняя девочка, в которой Людмила узнала себя, вбегала в украшенную по-новогоднему комнату. Под настоящей ёлкой, какими баловали Людмилу в детстве, сидела большая красивая кукла. Людмила прекрасно помнила тот Новый Год, и сейчас, глядя на происходящее со стороны, вспоминала всё больше деталей. Вспоминала свою радость при виде подарка, как тихо улыбалась за её спиной мама, и как весело блестела мишура, свисавшая вдоль стен. Людмила подумала, как была счастлива тогда, двенадцать лет назад. Вот это было время!

– Не будем останавливаться здесь, – голос гостя заставил Людмилу вздрогнуть. – Здесь всё просто. Ты любила своих родителей, а они любили тебя. Но с тех пор всё изменилось, правда? Ты ссоришься с родителями, тебе кажется, что они ограничивают твою самостоятельность, ведь ты уже взрослая девушка. Посмотрим дальше.

Гость вновь нажал кнопку, и теперь Людмила оказалась свидетельницей только что минувшего вечера, но опять же видела себя со стороны. Перед накрытым столом веселилась молодёжь, шли последние приготовления к празднику. Светловолосый паренёк, стоя рядом с Людмилой и рассказывал ей что-то несущественное, но глаза паренька говорили красноречивее слов. Юра. Ну, да, он был хорош, чем-то он даже нравился Людмиле, но разве мог он сравниться с прекрасным графом, сотканным из сценического образа Мартина Джелла?.. Конечно же нет! Ни того аристократизма, ни той сверхъестественной красоты, ни той магической притягательности. Может ли вообще живой человек сравниться когда-либо с придуманным? Едва ли. И Людмила была уверена, что разменивать мечты на тех «принцев», что под боком, людей заставляют безысходность и страх одиночества. Но Людмила одиночества не боялась, по крайней мере ей так казалось. Она уже решила для себя, что её возлюбленным будет либо идеал, воплотивший в себе все её фантазии, либо никто. Теперь она наблюдала на экране свой уход с вечеринки, видела, как закрылась за ней дверь, кто-то зажёг бенгальские огни, в углу страстно целовалась парочка. Юра сел в дальний угол дивана, понуро уставившись в пространство перед собой.

– Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей, – продекларировал его приятель Сашка и протянул бывшему однокласснику бутылку пива. – На, пей. Истина – она вот где.

Они чокнулись бутылками, в коридоре зазвонил телефон…

– Да, ничто не совершенно в этом мире, – вздохнул «граф». – У каждого человека есть свои преимущества и недостатки. Тебе не нравится, что этот парень просто парень. Ты хочешь видеть в нём меня, но он не может быть мной. Он человек, всего лишь человек…

– А ты? – Людмила облизнула подсохшие губы, ощутив на языке горьковатый привкус помады. – Что значит «монстр моей души»?

– То и значит. Проекция твоего подсознания, твой анимус. Я несу тебе добро и зло. Я даю тебе информацию, который ты можешь по-разному воспользоваться. Я твой друг и твой враг. И я твой господин. Не думай, что у меня есть жажда власти, но когда ты не можешь сделать выбор или принять решение, мне приходится делать это за тебя. Тебе решать, в каких ты будешь отношениях со мной, и что ты возьмёшь от меня: вред или пользу. Я лишь обратная сторона тебя самой, запомни это. Это главное, что ты должна запомнить, чтобы не искать в других то, что можно найти только в себе. Впрочем, я заболтался. Мне осталось показать тебе последнее, что я должен показать. Твой выбор.

Снова Людмила увидела себя на телеэкране, но на сей раз старухой в длинном тёмном платье в одиночестве сидящей в резном кресле на фоне мрачных каменных стен. Камера приблизила морщинистое старческое лицо с плотно сжатыми губами, и Людмила испугалась, вглядевшись в собственные глаза. В них было то, что невозможно передать словами. Одиночество. Не просто одиночество, а Одиночество с большой буквы. Это были глаза человека, словно всю жизнь проведшего в каменном склепе. До сего момента Людмила и не предполагало, что это может быть так страшно.

– Вот что ты выбрала своим вторым желанием, – пояснил между тем «граф». – В том, другом мире, ты либо умерла, либо сошла с ума, это не важно. Ты выбрала этот путь, путь сюда. Здесь, в твоём сознании, есть только ты и придуманные тобой образы. С ними ты и провела всю свою жизнь. Теперь дело за малым. Я жду третьего твоего желания, чтобы исполнить его. Подумай, не торопись.

– Я знаю своё желание, – поспешно произнесла Людмила, сжавшись от страха и отворачиваясь от экрана, чтобы больше не видеть изображения. – Я хочу вернуться обратно. Я хочу, чтобы моя жизнь сложилась не так, как…

– Но это уже два желания, – прервал её «граф». – Я же обещал выполнить только одно.

– Но… если ты вернёшь меня обратно, разве моя жизнь сложится так, как там сказали?

– Не знаю, – он пожал плечами и спрятал пульт в карман жакета. – Это будет зависеть от тебя.

– Ну, тогда верни меня обратно, и я больше ни о чём не попрошу тебя!

– Не зарекайся, – «граф» улыбнулся уголками губ. – Так ты поняла, кто я?

– Монстр моей души, – выдохнула Людмила, и комната поплыла у неё перед глазами. Часы пробили двенадцать.

Людмила зажмурилась, а когда открыла глаза и огляделась вокруг, в комнате никого не оказалось. Шторы были задвинуты, бокал стоял на столе. Тот звук, который она приняла за бой часов, оказался звонком в дверь. Людмила даже удивилась, как смогла перепутать два столь разных звука. Да и часы в её комнате не имели ни звонка, ни маятника…

Вскочив с кресла, девушка бросилась к окну и раздвинула шторы. За окном по-прежнему шёл снег. Подбежав затем к двери, она поспешно распахнула её. На пороге, весь в снегу, стоял Юра.

– Ты почему ушла? – растеряно спросил он. – И телефон у тебя не отвечает…

– Так, ничего, – Людмила смущённо улыбнулась. – Сейчас я оденусь, и мы вернёмся на вечеринку… Просто мне надо было увидеть монстра моей души.

@темы: Рассказ, Творчество

---

Моё с конкурса на TBL

Автор: Ziggy

Название: Школьная любовь

Рейтинг: PG-13

Ворнинг: в тексте встречается одно нецензурное слово и одна сексуальная сцена (без подробного описания)

От автора: все герои вымышленные, любое совпадение имён и фамилий с реальными людьми случайно.

Школьная любовь – разбитая судьба

В нашей школе, на два класса старше меня, учился парень по имени Лёша Акимов. Его знали буквально все. Был он общительным, обаятельным и неглупым, но, что самое главное, необыкновенно симпатичным. Имя его то и дело слышалось в перешёптывании девчонок. Учителя улыбались, встречая его в коридоре. Не парень, а картинка. Тонкие губы, аккуратный остренький носик, большие голубые глаза, русые волосы кудряшками, но не торчащие в разные стороны, как это часто бывает, а красиво спадающие вниз, длинной по скулы. Фигурка пропорциональная, стройная, всегда подчёркнутая обтягивающими джинсами. Одевался он вообще, надо сказать, со вкусом. Что попало на себя не напяливал. Держался немного манерно, особенно по отношению к учителям. В общем-то, я не так уж часто видел его и больше сталкивался не с ним самим, а с разговорами о нём.

Однажды, в восьмом классе, мы с Петькой Говоруновым, моим хорошим другом, решили прогулять урок биологии. Ну, там сначала задержались на школьном крыльце, потом, услышав звонок, побежали вверх по лестнице на третий этаж и вдруг решили, что лучше вообще не заходить в кабинет, чем опоздать. Учительница по биологии была строгой дамой и на опоздавших часто кричала. Приняв спонтанное решение уже на подходе к кабинету, мы развернулись на сто восемьдесят градусов и, заслышав в коридоре чьи-то цокающие шаги, поспешно заскочили в туалет. Туалеты находились как раз около лестничных пролётов в концах длинных коридоров, и в них было очень удобно прятаться. Тем более, что каждый туалет представлял собой две комнаты. Одну с умывальниками, а другую с кабинками. Двери у кабинок отсутствовали как факт. Однако среди перегородок вполне можно было укрыться, тем более, что большинство учителей были женщинами и в мужской туалет не заходили.

Именно так поступили мы с Петькой. Заслышав шаги, принадлежавшие скорее всего кому-то из учителей, мы бросились в туалет и завернули за угол, не рассчитывая кого-либо там увидеть. Тут-то перед нами и предстала неожиданная картина. Опершись руками о перегородку, стоял тот самый Лёша Акимов. Его замечательные джинсы вместе с трусами были спущены до самых щиколоток. А сзади него стоял другой парень из того же класса, имени которого я тогда не знал, и, размеренно двигая бёдрами, совершал… как бы это выразиться… половой акт. На мгновение нами овладел ступор. Акимов посмотрел на нас со смущённой улыбкой и, как мне ещё показалось, с некоторым любопытством, а потом опустил голову, закрыв волосами лицо. Перепуганные, мы с Петькой, забыв обо всём, бросились вон из туалета. Мы были ещё слишком малы, чтобы оценить увиденное адекватно, но и достаточно взрослые, чтобы понять, чем именно занимались те двое.

Оказавшись на лестнице и не думая больше об осторожности, мы прыжками помчались вниз и попали прямо в лапы завуча, поднимавшейся нам навстречу.

– Говорунов, Степанов, здоровые лбы уже, а носитесь, как кони! – голос завуча частично привёл нас в себя. – И почему вы не на уроке?

Завуч была женщиной серьёзной, внушающей уважение. Её побаивались не только мы, но и старшеклассники. А потому, спасая наши шкуры, да ещё и под впечатлением от увиденного, мы с Петькой почти синхронно ответили:

– Там, в туалете, Акимов с ещё одним парнем сексом занимаются!

– Где?

– Там, – мы указали на дверь в туалет и воспользовавшись тем, что интерес к нашим личностям был потерян, уже тише поспешили дальше вниз.

Я не знаю, застала ли завуч ребят за самим процессом, но выйти они точно не успели. А мы с Петькой некоторое время стояли за углом школы и курили стащенные у моего отца сигареты, воровато оглядываясь по сторонам. Потом пошло шутили, стесняясь собственного страха, но весело нам не было.

Продолжение этой истории случилось через несколько дней. Вернее, не продолжение, а связанный с ней эпизод. Была перемена, я тогда сидел на подоконнике в коридоре, ожидая, когда откроют дверь в кабинет. Петька куда-то отошёл. И тут я увидел Акимова, который прямиком направлялся ко мне. Вид у него был бледный, но в целом ничего так. Он подошёл, посмотрел на меня и, переведя взгляд за окно, произнёс:

– Что же вы наделали-то?.. Зачем так было?..

Я не знал, что ответить. Он хоть и не отличался крупными размерами, был старше и выше меня, ещё почти мальчишки. Мне подумалось, что, если он меня сейчас ударит, я могу разбить стекло и вылететь в окно. Пусть четвёртый этаж и не десятый, но спину я себе только так сломал бы.

Тут он вновь взглянул на моё лицо и чуть заметно усмехнулся.

– Бить не буду. Толку-то… Эх, блин…

И он ушёл, так ничего мне не сделав. Вернулся Петька и, узнав о происшедшем, долго распинался, как легко и непринуждённо мы бы справились с Акимовым, вздумай он нас побить. Впрочем, не знаю, как бы он повёл себя, встретившись с Акимовым или его приятелем лицом к лицу. На пустую браваду, как известно, все мастера.

Больше Акимова я в школе не видел. Говорить о нём чудесным образом перестали, и такое впечатление, что образ его был стёрт из общей памяти. И я тоже не говорил о нём. Ни с Петькой, ни с кем другим. Но забыть не мог. Особенно врезался мне в память тот его взгляд в окно, когда он упрекал меня в разглашении информации.



Я закончил школу и поступил в институт. Со времени инцидента прошло пять лет. Иногда я вспоминал Лёшу Акимова, но воспоминания эти не были ни навязчивы, ни постоянны. Так, лежали где-то в глубинах моей памяти, иногда извлекаемые наружу. И вот в конце второго курса, после сдачи очередного зачёта, наполненный мыслями об учёбе, я вдруг увидел в толпе знакомое лицо. Почему-то я сразу узнал его. Да он почти и не изменился, только выглядеть стал похуже. Свежесть какую-то потерял и часть чисто юношеского обаяния. Одет вроде бы хорошо, в волосах высветленные прядки, но скулы стали резче очерчены, и под глазами круги.

Я его окликнул, назвал себя, напомнил, кто я такой. Он меня не узнал. Да и не удивительно. Я с четырнадцати лет изменился довольно сильно. Поздоровались за руку, сели на первую попавшуюся скамейку.

– Чем вообще занимаешься? – поинтересовался я, не зная толком, о чём говорить с ним.

– Да ничем особо, – он закурил и предложил мне. Сигареты у него были хорошие, дорогие. Часы фирменные, на золотом браслете. А рядом с этим браслетом я заметил характерной формы кровоподтёк, будто от наручников.

– Это что у тебя? – меня несколько удивило, чем этот безобидный парень мог так разозлить милиционера.

– Это… – он усмехнулся и натянул рукав. – Это приятель мой развлекается. Ему нравятся всякие такие штучки.

– Тот самый? – наивно удивился я.

– Что? Ты Владика имеешь в виду, что ли? – Лёша рассмеялся. – Нет, конечно! С Владиком мы с тех пор не общались вообще. Он меня после того случая на хуй послал. Я тогда, в школе, был в него влюблён, но это же когда было! Так, детское увлечение… Глупо так вышло… Я же не доучился, ты знаешь? Ушёл из школы.

– Выгнали?

– Что? Нет, не выгнали. Я сам ушёл. Мне родители такую головомойку устроили, что я ушёл из дома, поселился у одного приятеля. А школу раз пропустил, два пропустил, да и забил вообще. У меня образования теперь девять классов.

– И кем ты работаешь?

– Да никем. Кому я нужен с таким образованием? Был бы я гением каким, одно дело. А так… Живу с одним, с другим… Что-то перепадает… А ты как? Учишься где?

Я рассказал и пожаловался на трудности учёбы, на навязчивое желание всё бросить и пойти работать куда-нибудь хоть грузчиком. Если бы не опасность попасть в армию, я так бы и поступил.

– Ты зря так. Зря, – Лёша взглянул на меня серьёзно. – Если ты будешь что-то уметь, ты сможешь найти себе место в жизни. Это я так попал хреново…

– Из-за нас.

– Что? Да не, ты не парься. Я тысячу раз мог всё исправить, но то ли силы воли не хватило, то ли чего… Вот как сейчас. Чувствую, что пора от дружка сваливать, а никак не могу решиться… Думаю, как, куда… А ведь раньше люди БАМ строили…

– Если я чем-то могу помочь…

– Забей. У тебя сейчас с деньгами похуже, чем у меня. Мой бойфренд хоть и сволочь, а деньги отстёгивает. А ты вон даже куртку себе нормальную не купишь.

До этого момента я и не думал, что у меня что-то не так с курткой… А мы разговаривали долго. Посидели в каком-то кафе, побродили по улицам. На прощание обменялись номерами мобильных телефонов, но я стеснялся позвонить Лёше, и он мне тоже не звонил.

В дальнейшем я неоднократно возвращался в памяти к этому разговору. Почему-то он не давал мне покоя. Года через два я даже осмелился позвонить, но мне сообщили, что номер больше не обслуживается.

С тех пор прошло ещё некоторое время. Я закончил институт, устроился на работу, женился. Но до сих пор, проходя по улицам, выискиваю в толпе его лицо. Жалею, что не проявил настойчивости, не позвонил вовремя, не сделал чего-то, чего должен был. Забылись школьные друзья, начал забываться институт, появились новые знакомства и увлечения, но Лёшу Акимова я помню так, словно всю свою юность общался только с ним. Глупо так получилось…

@темы: Рассказ, Творчество

---

Портал

Название: Портал

Автор: Ziggy

Жанр: рассказ, фэнтези

Рейтинг: G

От автора: не хочу задеть ничьих религиозных чувств. Любое совпадение с реальностью случайно.

Портал

Мы опустились на камни около входа в пещеру, чтобы справиться с внутренним волнением и до конца всё обдумать. Мы многие годы искали этот вход. И не только мы. Люди с древности искали его. Там, в пещере, должен был находиться портал. Портал в иной мир. Мир, где нет ни войн, ни голода, ни болезней. Мир, где все люди счастливы, где звонко поют птицы и бегут ручьи. Мир добра и справедливости. Об этом мире ходили легенды. Никто никогда не возвращался оттуда, но пророки утверждали, что именно там всех нас ожидает неземная благодать. Там живёт Господь.

Кому из нас не хотелось попасть туда? Кому не хотелось быть счастливым? Не все решались отправляться на поиски, но мечтали об этом все. Я почти уверен. И я мечтал. Я искал эту пещеру долгие годы. Представлял себе, как шагну в неё и окажусь в чудесном мире. И вот наступил момент истины. Мы нашли то, что никому ещё до нас не удавалось. То, что скрывали от нас злобные правители, приверженцы обмана и лицемерия. Те, кому доставляли радость страдания и льющаяся кровь.

Нас подошло к пещере восемь человек. Поиски свели нас вместе в разное время и в разных местах. Мы сильно отличались друг от друга, но нас сплотила одна цель: найти портал в счастье. Среди нас был сгорбленный старик с клюкой, одетый в ветхий изодранный балахон. Он разгадал тайные письмена, оставленные древними пророками. Была женщина средних лет в длинной бесцветной юбке и наглухо завязанном платке, её дочка, девочка четырнадцати лет с загорелым курносым личиком и неаккуратно заплетённой косичкой из светло-русых вьющихся волос. Из платья девочка выросла, а потому из-под грязно-белого подола выглядывали уже начавшие округляться испещрённые ссадинами коленки. Был ещё молодой паренёк, бывший ученик какого-то известного мудреца, убитого во время очередного нападения очередных сектантов. Он то и дело молился, бубня себе под нос только ему понятные слова и поднимая к небу рыжую вихрастую голову. Он говорил, что только чудо спасло его от расправы, когда во время налёта он спрятался где-то в сарае, где нападавшие не отыскали его. А совсем недавно к нам примкнул мужчина немногим за сорок, потерявший свою семью и имущество во время пожара, спалившего его деревню. Он не молился, лишь грустно смотрел глубоко посаженными серыми глазами. Его полотняные штаны давно уже потеряли внешний вид, но сапоги были ещё крепкими. Очевидно, будучи практичным человеком, он знал, что важнее всего в поисках…

Мы мало разговаривали друг с другом и практически ничего друг о друге не знали. Только я и мой друг Юджиан, с которым я провёл в странствиях более десяти лет, знали друг о друге всё. И остальные из нашей компании не доверяли нам. Что ж, у них имелись все причины не доверять бывшим солдатам-наёмникам. Мы с Юджианом единственные были вооружены бластерами. Бластер – оружие редкое даже в регулярных войсках. И это наше с Юджианом дело, как мы смогли заполучить и сохранить его. С тех пор, как государства разрушились, самозащита стала личным делом каждого отдельного человека. Не потому ли скрюченный старик Ноар взял нас с собой, чтобы мы могли когда надо защитить его? И сколько раз защищали. В степях – от нападений кочевников, в городах – от сектантов и грабителей. Мы шли по пустыням под палящим солнцем, перебирались через горы, сплавлялись мо мёртвым рекам, где никто не ожидал нас увидеть. Тем же мы с Юджианом занимались и до того, как нам пришло в голову искать портал, но это было бесцельно. Теперь же, до недавнего времени, у нас была цель. И она оказалась достигнута.

Красное солнце медленно клонилось к закату, подсвечивая камни и песок и придавая их серому цвету мрачный кровавый оттенок. Ветер нёс сухой жар недавно пересечённой пустыни. От поднятого в воздух песка приходилось слегка щуриться. Старый Ноар, расположившись на камне, извлёк таблички с загадочными письменами. Рыжий Иолий молился. Всех охватило какое-то непонятное волнение. Только девочка нетерпеливо дёргала за рукав сидевшую на земле мать, приговаривая довольно громко: «Ну, пойдём! Пойдём же!»

– А вы знаете, – Иолий вдруг посмотрел на нас серьёзно, – только молившийся по правилам Святого Имени Эвирония может войти в этот портал, – заявил он. – Никто из вас, кроме меня, не имеет права переступить священный порог.

– Да ишь ты, чего говоришь! – замахала на него руками Гертина, мать девочки. – Что это ещё за святое имя такое? Вера в истинного Бога Сору – единственная правильная вера! Без всей этой вашей ереси! Нашёлся мне тоже тут праведник!

– Боже всемогущий! Не допусти эту женщину на луга свои! – Иолий поднял глаза к небу и зашептал очередную молитву. Девочка притихла, не зная, кому верить. И мать её, и Иолий казались полностью увереными в своей правоте.

– Прекратите! – Ноар поднял от табличек взгляд. – Перед входом в пещеру всем нам надо успокоиться и очистить разум от всяких мыслей. Там, за порогом, нас ждёт будущее, и прошлое исчезнет, как исчезнет для нас весь тот мир, что породил его.

– Это ложное учение! – Иолий прервал столь дорогую ему молитву ради спора.

– Откуда тебе знать, мальчишка?

– Я знаю…

– Без меня и моих знаний ты никогда бы не нашёл дорогу сюда.

– Нашёл бы… Ангелы указали бы мне её!

Ноар рассмеялся. Не желая больше слушать этот спор перед пещерой, в которой мы ещё не были, я поднялся и направился к входу, привычно сжимая рукоять бластера. В пещере могло ожидать нас что угодно. Там могли скрываться какие-нибудь грабители, или устроить логово хищный зверь.

Камень источал запах сырости. Фонарик Юджиана осветил узкий коридор, почти сразу резко уходивший вправо. Я сделал предостерегающий жест, чтобы сзади меня не шумели, но мои спутники явно забыли об осторожности, пытаясь протолкнуться вперёд. Впрочем, дойдя таки до поворота, я перестал сдерживать их. Перед глазами открылся грот на удивление правильной квадратной формы. Стены его были каменными, но сухими, а с потолка лился неяркий голубовато-белый свет. В той стене, что находилась напротив нас, располагалось нечто не объяснимое. Что-то вроде дверного проёма, за которым виднелось поле, покрытое густой зелёной травой и усыпанное цветами. Вдалеке темнел лес. И всё это выглядело совсем настоящим, живым. Птицы то и дело пролетали по ярко-лазурному небу, до нас даже доносилось их чириканье, смешанное с запахом свежей травы. А рядом с этим удивительным проходом в новый мир сидел на каменой скамейке старик с длинной седой бородой, столь же длинными волосами и светлыми глазами. Одежда его состояла из рубахи до самого пола, чистой, словно вчера выстиранной. Он сидел спокойно и величественно. И было не понять, как давно он сидит здесь, чем питается и куда справляет нужду.

– Приветствую вас, путники, – он обратился к нам мягким вкрадчивым голосом. – Должно быть, вы пришли сюда, желая покинуть этот мир ради лучшего и светлого?

– Да, о Великий Старец! – Иолий выступил вперёд в глубоком поклоне.

– Ну, что вы! Если вы готовы к перевоплощению в новый мир, идите! Если вера ваша в добро и свет сильна, а помыслы чисты, мир по ту сторону с удовольствием примет вас к себе.

– А разве не только последователей Святого Эвирония принимают за порогом? – на лице Иолия отразилась некоторая досада. Должно быть, ему стало жаль, что все свои обряды и посты он соблюдал напрасно.

– Конечно же нет, – ответил старец с прежней мягкостью. – Все, абсолютно все, кто готов вручить свою судьбу в руки Высшей Справедливости, могут пройти сюда.

– Ну, что ж, посмотрим, что к чему, – по-прежнему держа бластер наготове, я направился к порталу.

– Оружие оставьте здесь, – старец улыбнулся мне, но в глазах его появилась твёрдость.

– Почему? – я остановился, не опуская дула.

– Оно вам не понадобится.

– Ну и хорошо, если не понадобится. Когда-нибудь заржавеет от старости, – попробовал я пошутить, но старцу моя шутка не понравилась.

– Чтобы лучший из миров принял вас, вы должны довериться ему и отдаться на волю его.

– Ну, мы доверимся, когда убедимся. Почему это так принципиально?

– Таковы правила.

– Кто их составил?

– Ты задаёшь слишком много вопросов, сын мой. Веришь ли ты в то, что нашел врата в лучший из миров? Если да, то откажись от себя и войди туда. Положи бластер.

Я почувствовал разочарование. Если этот лучший мир так ограничивает свободу входящих в него, то какой же он лучший? Чем может угрожать мой бластер этому лучшему миру? И насколько он крепок, если пара бластеров способна нарушить его хрупкость? Я сомневался. И, пока я это делал, девочка выдернула свою руку из материнской ладони и радостно, лёгким, словно летящим, шагом переступила порог. Весело колыхнулось ставшее вдруг белоснежным платье, и золотые блики заиграли в волосах. Она поскакала по поляне там, по другую сторону со счастливой улыбкой на загорелом личике.

– Амелия! – Гертина торопливо последовала за дочерью, переступила едва заметный порог и тоже оказалась там, на поляне, растеряно оглядываясь и от чего-то улыбаясь. Пыль и грязь от долгих странствий исчезли, омолодив её лицо, а её юбка и кофта приняли новый сияющий вид, оказавшись вдруг расшитыми чудными узорами.

– Чудо-то какое! – самый молчаливый из наших спутников, Жегор, тихо охнул и тоже направился в портал, после чего рубаха его стала светло-серой, без дыр и пятен, густая тёмно-русая борода пригладилась, шаровары превратились в ярко-красные, и перерождённый мужчина упал на колени, трогая руками траву и землю.

– Самые чистые душой прошли уже, – старец выжидающе посмотрел на нас. – Я никого никогда не принуждаю совершить переход. Выбор каждый делает сам. Вы так долго искали этот портал, вы потратили на это долгие годы. И вот вы нашли его. С этого места вас ждёт иной мир, мир без боли и страданий, мир без войн и насилия. Мир, где звучат только смех и песни.

– Да, да, смех и песни… – Иолий подошёл к порогу, на мгновение задержался, оглядываясь на оставшихся, и сделал шаг. Далее на лице у него появилась точно такая же счастливая улыбка, как и у остальных. Он смеялся, растирая лицо руками. Должно быть, вытирал слёзы. Его одежда, как и у всех, перешагнувших порог, стала новой, а волосы – чистыми. Потом он что-то закричал, но мы не услышали его голоса. Мы слышали пение птиц и шелест ветра, а голоса – нет. Меня это насторожило окончательно. Ноар же вздохнул.

– Ну, вот и закончилось время старика на этой грешной земле. Пришёл и мой черёд покинуть этот мир. Всё сущее размыто и неведомо… Увидимся там, ребята.

Через несколько секунд он оказался там, отбросил палку, на которую опирался во время путешествия, и пошёл по траве.

– Остались только вы двое, – старец выжидающе смотрел на нас. – Неужели вы отступите у самой цели? Вы пришли. Вы нашли то, что искали. Там ждут вас.

Я бросил взгляд на Юджиана и прочёл сомнение в его тёмно-карих, почти чёрных глазах. И я понял, что не смогу положить бластер и переступить порог. Не смогу принять чужие правила игры в чужом и неизвестном пространстве. Что там скрывается за этой травой и цветами? Почему уйти туда можно только отказавшись от собственной воли и права на принятие решений? Положить бластер – это всё равно что сдаться, сдать оружие. Кому это может быть нужно в мире, где нет войн? Кому это может быть нужно в мире, где все свободны? Если все дурные помыслы там исчезают, то какой смысл кому-то неведомому бояться моего бластера?

– Ну, что же вы? Вы не можете поверить? – старец смотрел на нас внимательно, будто изучал.

– А что мы будем там делать? – задал я очередной вопрос.

– Дело каждому найдётся.

– А если оно мне не понравится?

– Вы не понимаете. И неужели вы готовы уйти отсюда после того, что вы увидели? Уйти в мир, где царит хаос и льётся кровь? Уйти в мир, раздираемый на части злобой и невежеством?

– Ну, по крайней мере, это наш мир.

– Вы будете первыми, кто уйдёт отсюда обратно. До вас ещё не находилось людей столь слабых в своей вере.

– Всё рано или поздно случается впервые, – пожал я плечами, принимая окончательное решение.

– И вы не хотите спасти ваши души, предоставив им жизнь в любви и счастье?

– Я не знаю, что для меня счастье. Когда узнаю, может быть, вернусь, – я начал отступать, не поворачиваясь к старцу спиной. Почему-то я не доверял ему. Но он лишь пожал плечами. Бросив напоследок взгляд в портал, я больше не увидел там своих прежних попутчиков. Только покрытую цветами и травой поляну с проносившимися над нею птицами.

Так мы вышли из пещеры под красные лучи закатного солнца и молча направились по каменистой россыпи прочь от этого странного места, средоточия наших былых мечтаний. Мелкие камешки шуршали под ногами, ветер доносил песок из пустыни, которую нам во второй раз предстояло пересечь.

Заночевали мы в лощине между двумя крошащимися от времени скалами. Костер развести было нечем, и только яркие звёзды в ночном небе уныло пробивались сквозь темноту вокруг.

– И как мы теперь? – равнодушно поинтересовался Юджиан, впервые за этот вечер прервав молчание.

– Как всегда, – в тон ему ответил я и почему-то обрадовался этому. – Может быть, будем наниматься проводниками тому, кто захочет найти портал. Много ведь таких бродит по свету. Пусть спасутся.

Юджиан задумчиво кивнул. Я же с наслаждением прикрыл глаза, вдыхая свежий воздух. В ночной прохладе явственно ощущался освежающий запах свободы. Свободы быть собой.

Утром мы наткнулись на ручей. Перед переходом через пустыню нам необходимо было наполнить фляги. Поднявшись немного вверх по течению, где вода показалась нам чище, мы увидели шесть мёртвых тел, не узнать которые было трудно. Особенно привлекало внимание светлое платьице Амелии, видневшееся издалека. Мы подошли ближе. Видимых повреждений на телах не оказалось. На неподвижных лицах застыло умиротворение.

– Ну, хоть души их спаслись, – Юджиан усмехнулся. И мы пошли дальше уже в полной уверенности никому и никогда не рассказывать о портале.

@темы: Рассказ, Творчество

---

Очередная зарисовка

Название: Выбор

Автор: Ziggy

Жанр: рассказ

Рейтинг: R

Ворнинг: тема войны



Эти воспоминания будут преследовать меня всю жизнь… Прошло уже несколько лет, а я так и не отделался от них… Унылая гористая местность, светло-серое выцветшее небо, сухая бурая земля, вспаханная осколками мины, и тела… Тела моих друзей, припорошенные сухими земляными комьями… Кое-кто ещё шевелился, пытался подняться, не замечая ран и торчащих из спины осколков… Вы думаете, это можно забыть? Вы думаете, можно забыть оторванные руки и ноги, залитые кровью, с торчащими на месте отрыва кусками мяса и костей? А в ушах звон, будто вместо мозгов в голове поселился огромный шмель…

Меня чудом не ранило тогда. Засыпало землёй, оглушило, но не ранило. Эта чёртова земля… Она была всюду. Она попала мне в нос, в глаза, в рот, хрустела на зубах… Я пытался вытереть губы тыльной стороной ладони, но руки оказались ещё грязнее, чем лицо. Земли становилось только больше... А я, слушая жужжание шмеля в голове, ничего не понимал. В глазах темнело, и небо то и дело наклонялось то вправо, то влево…

Может, где-то кто-то и стрелял, но я не слышал. Я даже забыл, что нельзя вставать в полный рост… Тоже мне, профессионал… Но я просто не сумел встать. Качающееся небо заставило меня упасть, стоило только распрямить спину. Падая, я заметил Риккардо. Потянулся к нему, переваливаясь через тело Хэнка. Я даже не посмотрел, жив ли Хэнк. Он лежал неподвижно, но этим я лишь оправдываю себя. Я добрался до Риккардо, схватил его за плечо, развернул, видя сначала лишь как чёрные давно нестриженные волосы слиплись от крови. Потом проследил взглядом его фигуру, заметил открытый перелом бедра, торчащую кость и пульсирующие струи крови. Он весь был в мелкой земельной крошке, даже рана. И земля, размоченная кровью, становилась липкой. Она не стиралась, а только размазывалась по грязно-серой ткани штанов, по моим ладоням… Я вытащил свой ремень, чтобы перетянуть Риккардо ногу выше линии перелома и остановить кровь. Больше я пока ничего не мог сделать. Нужно было как можно скорее уходить оттуда. В любую минуту могли появиться враги… Враги... Эта горстка людей сражалась за свою свободу. Тот, кто сражается за свободу, всегда сражается отчаянно. Мы же были отрядом профессионалов. А они подорвали нас, словно баранов. Я упомянул мину? Нет, это, конечно, была не мина. Это была радиоуправляемая взрывчатка, которую они закопали в землю в том самом месте, где мы предположительно должны были пройти, чтобы добраться до их базы. И мы оправдали ожидания. Пошли по ущелью между холмами. Да и где ещё мы могли пройти? Вся наша группа, все двенадцать человек… Нет, не двенадцать. Я же остался… И Риккардо… Я не мог оставить его там. Почему именно его? До сих пор не могу себе простить этого… Да, я мог вытащить лишь кого-то одного, но почему именно его? Получается, что я предал всех остальных. Я должен был остаться там, с ними, и принять смерть. Имел ли я право на выбор? Именно этот выбор я не могу простить себе. Я видел, как они шевелились… Я слышал стоны за спиной, когда тащил Риккардо назад из ущелья, но я не оглядывался… У меня не было сил оглянуться. Одной рукой я обхватил Риккардо под мышками, другой упёрся в землю и, отталкиваясь ногами, пополз. Берцы скользили по разрыхлённой взрывом почве. Голова раскалывалась, а гудение не проходило. Земля сквозь одежду царапала мне бок и всё хрустела и хрустела на зубах, словно издеваясь…

Где-то я бросил свой лучемёт. Эта тридцати пяти килограммовая махина… Яйца надо оторвать тому, кто её разрабатывал. Мало того, что таскать неудобно, так на ходу и не постреляешь. Впрочем, когда-нибудь и такие вещи научатся делать удобными…

Пока я тащил Риккардо до ближайшего укрытия, он оставался без сознания, а я весь бок себе ободрал о присыпанные сверху землёй ржавые железки. Кожу саднило, но что это значило? Ничего. Над головой было серое небо, а вокруг земля, земля, земля… Проклятое место… Место, где я должен был умереть, но по недосмотру Бога остался жив. И ненавижу себя за это. И за Риккардо…

Когда он пришёл в себя, я ни разу не заговорил с ним. Добравшись до ближайшего ручья, я промыл ему рану, поставил на место кость, привязал пару дощечек. В качестве повязки использовал собственную куртку. Всё это происходило в небольшом леске, куда мы забились, спасаясь от возможных преследователей. Правда, скорее всего, нас не преследовали. Уже позже я узнал, что вторая группа прорвала таки вражескую оборону, и тем оказалось не до нас…

Риккардо спросил меня: «Кто ещё остался?» Я не ответил, но он всё понял и без слов. Отвернулся, глядя куда-то в небо. Нет, я не ждал от него благодарности. Я прекрасно понимал, что и ему ненужно это нелепое спасение. То, что я сделал, я сделал для себя. Я смотрел на его лицо, на его резко очерченные скулы, ставшие ещё более резкими, на прямой острый нос, на зелёные злые глаза (у него всегда были злые глаза), на тонкие чёрные брови вразлёт и ненавидел его и себя. Ненавидел, ибо понимал, что спасал его именно из-за его глаз, скул и бровей, из-за упрямой линии тонких губ и бронзово-смуглой кожи… Из-за его магической привлекательности, чёрт возьми! Из-за того, что так хорошо было видеть его рядом… Когда он раздражённо курил папиросы без фильтра, когда отдавал приказы сухим властным голосом…

Он был командиром в нашей группе и выше всего ставил профессионализм. Впрочем, нет, это было иллюзией. Просто он был не таким, как все. Он избегал привязанностей, но был по-своему привязан ко всем нам. Как-то, после завершения очередной маленькой кампании, мы на дороге нагнали обоз. Несколько телег со впряжёнными в них крепкими низкорослыми лошадками. Обоз гнали жители деревни, вынужденные из-за военных действий покинуть насиженные места. На одной из телег ехала молодая девица. Яркая, румяная, с толстой косой тёмно-русых волос. Естественно, большинству из нас она показалась привлекательной. Каждый пытался кто чем привлечь её внимание. Она звонко смеялась, хлопая ресницами, а мы наперебой шутили плоскими солдатскими шутками, хвастались своими шрамами, умением держаться в седле… Ну, понятно, молодые ребята, женщин не видели довольно давно… Как тут было не попетушиться? И никто из нас толком не понял, на что так разозлился Риккардо. Он не позволил нам встать на привал ночью. Мы двигались без отдыха почти двое суток только чтобы оторваться от обоза. «В нашем уставе нет запрета общаться с гражданскими», – раздражённо заметил тогда я. Он просверлил меня злобным взглядом и ответил, что желающие перейти в гражданские могут сдать оружие. Он прекрасно знал, что никто не сделает этого… За самовольное увольнение солдата его мог ожидать трибунал…

Я говорю, что не понял, на что разозлился Риккардо? Я лгу. Конечно же, я понял. Понял, но не дал ему понять, что понимаю. И я понимал его, когда он поругался с Лэри, хотя в той ситуации Риккардо тоже был неправ. Тогда, на привале, Лэри показывал всем фотографию своей пятилетней дочки и говорил о том, что по окончании войны вернётся домой, к жене и ребёнку. Говорил, как соскучился по ним. Риккардо резко прервал его, заявив, что у настоящего профессионала не должно быть дома. «Мы каждый день рискуем жизнью, – сказал он. – Ты, конечно, можешь беречь себя, чтобы потом вернуться к дочери. И тогда за тебя погибнут другие». Потом, правда, он извинился перед Лэри и сказал, что у того симпатичная дочка… Проклятье! Я мог бы, наверное, спасти Лэри, чтобы тот вернулся к дочери и подбрасывал её на коленях, рассказывая о своих военных подвигах! Но я сделал выбор… Выбор, на который не имел права. Выбор, который до конца дней моих не будет давать мне покоя…

Я не знаю, где теперь Риккардо. Я даже не знаю, спасли ли ему ногу. И мне совершенно не хочется знать это. Нет, хочется, но я никогда не попытаюсь узнать. Это будет уже слишком – ещё раз увидеть его глаза, полные холодной решимости, услышать его голос и думать о том, как десять человек, мои ближайшие друзья, остались лежать там, в ущелье, а я предал их, не думая ни о чём, кроме Риккардо. Я тащил его на себе через лес, через холмы, падал, обдирая колени, чувствуя на языке вкус земли и крови… Грязный пот застилал мне глаза, его струйки оставляли разводы на моих плечах, а я упрямо шёл вперёд, волоча свою ношу. Шёл, спотыкаясь о коренья и камни, стирая ноги, за шесть дней не взяв в рот ни кусочка пищи. Только иногда прикладывал к губам горлышко неприятно тёплой металлической фляги с набранной из ручья водой, и вода эта сразу становилась солёной… Я вливал эту воду меж губ Риккардо, насильно раздвигая ему зубы, ибо он отказывался пить. И ни слова не было сказано за эти шесть дней, и ни разу мы не смотрели друг другу в глаза. Я боялся вопроса, а он боялся ответа. Но что я мог ответить ему? Мне нечего было отвечать.

«Помнишь, как мы боролись на песке ещё в лагере? Помнишь, как я всё-таки заломил тебе руку и ткнул тебя носом в песок? Рельеф мускулов так красиво виден на смуглой коже… А твои волосы пахли морем…» Разве же это ответ? Разве же это ответ на то, почему десять человек остались лежать в ущелье? Ответ на то, почему Лэри не вернулся к своей дочери? И можно ли считать это ответом на то, почему я сделал свой выбор?

Риккардо… Я вытащил его к вертолёту. Во время полёта мы тоже молчали. Я смотрел вниз, на бурую землю, покрытую редкой растительностью, потом на коричнево-жёлтую ленту реки. А перед глазами у меня всё ещё стояла та незабываемая картина: оторванные руки и ноги, залитые кровью, с торчащими обломками костей, стоны и предсмертные хрипы, неясное шевеление из-под груды сухой земли…

Это война, она бесконечна. Для меня уж точно она никогда не кончится, ибо я сделал свой выбор.

@темы: Рассказ, Творчество

---

Антиутопия

Название: Путь к прозрению

Автор: Ziggy

Жанр: рассказ

Рейтинг: R (жестокость)

Саммари: о национал-патриотизме



Был поздний вечер. Кроме монитора в комнате горела лишь тусклая настольная лампа, призванная освещать расположенную на выезжающей полке под столешницей клавиатуру. Чипсы, высыпанные на большую суповую тарелку, уже подходили к концу. Быстро выстукивая по клавишам длинными маслянистыми пальцами, Николай печатал свой очередной манифест. «Нас мало, но, несмотря на это мы сильны и с каждым прибывшим человеком становимся всё сильнее. Тем не менее в связи с ужесточением цензуры на прямые призывы к насилию (далее в самой уничижительной форме следовал список тех групп населения, к насилию над которыми Николай так старался призвать) мы временно должны проявлять осторожность…» «Для обеспечения анонимности нашего общения в Интернете в обязательном порядке требуется скрывать свой истинный IP адрес, нигде не указывать ваши фамилии и имена. Любую необходимую для нашей деятельности информацию а также пропагандирующую нас информацию скрывать под ничего не значащими заголовками и ссылками. Чтобы не привлекать внимание правозащитных органов, не используйте в качестве аватаров свастику и прочую выдающую вашу приверженность к нашей идее символику…» Закончив с пафосной частью манифеста, Николай перешёл к конкретным советам относительно того, как всё же следует защищать свою анонимность и как следует расправляться с теми, кто по мнению его единомышленников должен быть рано или поздно уничтожен самыми зверскими способами во благо «чистой от инородной примеси России».

Рука в очередной раз автоматически пошарила по тарелке в поисках чипсины, но наткнулась лишь на прилипающие к коже крошки. Чипсы кончились. Николай разочаровано вытер руки о джинсы, но продолжил печатать. Однако через некоторое время привычка жевать во время «работы» взяла над ним верх, и он, захватив с крючка на двери куртку, выскочил в коридор.

– Мам! Я в ларёк, за чипсами! Сейчас приду! – крикнул он в пространство кухни, где под ненавязчивый шумок радио мать готовила на завтра суп. Не дожидаясь ответа, сунул ноги в кроссовки и хлопнул входной дверью, на ходу проверяя в кармане деньги. Их оказалось немного, но на пару пакетов чипсов и бутылку пива – вполне.

Улица обдала лицо и шею осенней прохладой. Мокрый асфальт поблёскивал в лучах фонарей, но дождя не было. Поежившись, Николай зашагал за угол, где, совсем рядом с домом, находился круглосуточный ларёк с чипсами, сигаретами, жвачкой и прочей мелочью. Над маленьким окошком светилась красная реклама кока-колы. Из-за стекла на Николая смотрела смуглая черноглазая женщина с кудрявыми волосами. Николай недовольно усмехнулся. Чужеземка, враг непогрешимого русского народа. Однако припираться с ней времени у Николая не было. Он лишь сказал грубовато:

– Две пачки чипсов «Лэйс» с беконом, бутылку «Старого мельника» и сдачу не забудь.

Женщина молча выдала товар и ссыпала на тарелочку мелочь. Руки у неё были не по возрасту старческие, мозолистые. Николай хмыкнул, глядя на них.

– Побыстрее не могла?

Взял покупку, зажал в кулаке монеты и отвернулся. Недалеко в полутьме у стены он заметил небольшую компанию парней лет восемнадцати, покуривавших и со странной внимательностью наблюдавших за ним. Поначалу не придав этому никакого значения, Николай отправился обратно к подъезду. Однако, когда компания последовала за ним, он насторожился. Захотелось прибавить шаг.

– Эй! Ну-ка подожди! – раздался сзади сипловатый голос. Вбок метнулся огонёк не затушенного окурка. Николай оглянулся. Парни немного сутулясь и скрывая руки в карманах широких бесформенных штанов, окружили его. Они были в надвинутых на глаза кепках, из-под которых виднелись бритые виски.

– Ты еврей, да? – спросил всё тот же парень, злобно щуря маленькие светлые глазки.

– Нет! – ответил Николай возмущённо. Он был темноволос, а крупный нос с горбинкой унаследовал от неизвестных далёких предков, но точно знал, что никаких евреев у него в роду не было. Да и внешность его знающему человеку трудно было бы принять за еврейскую. Но то знающему, а молодчики в кепках явно не отличались тягой к знаниям.

– А я говорю, ты еврей! – парень в кепке хмыкнул. – А мы патриоты. Россия для русских!

– Но я русский. И я тоже патриот… – по спине Николая пробежал неприятный холодок. – Я вхожу в партию националистов!

Вокруг раздался лишь басовитый смех, а в следующую секунду удар широкого кулака, направленный Николаю в лицо, разбил ему очки. В глаз попал осколок. Николай вскрикнул, заваливаясь назад. На ногах он не удержался и больно ударился спиной и затылком о мокрый асфальт. Пиво и чипсы, выпав из рук, полетели в сторону. Николай в панике схватился руками за лицо, желая проверить, что же случилось с глазом, и получил по ним тяжёлым кованным сапогом. Из носа брызнула кровь, дышать стало трудно. Следующий удар пришёлся в солнечное сплетение, и почти сразу же от другого нападавшего – в затылок. Николай съёжился, прикрывая локтями и коленями живот, но пинали его со всех сторон, попадая по спине, по голове, в промежность… Джинсы намокли от мочи и крови. Звуки ударов смешивались с сопением нападавших и характерным хлюпаньем растёкшейся по асфальту жидкости.

Он уже терял сознание от боли. Кровь заливала ему глаза, накапливалась в горле, вынуждая захлёбываться, внутренности, казалось, вот-вот разорвутся. В голове с необыкновенной ясностью пронеслась одна единственная мысль: ЭТО ВСЁ. Николай прекрасно понимал, что никто, даже если кто-то и окажется случайным свидетелем происшествия, не рискнёт помогать ему. Прохожие никогда не вмешиваются в драки.

Однако судьба распорядилась иначе. Произошло что-то странное, почти невероятное. Раздались чьи-то голоса, звуки ударов, направленных явно не на Николая, и топот убегающих ног. Николай лишь на мгновение разлепил веки. Левый глаз не видел, но правым сквозь пелену удалось разглядеть лицо навсегда врезавшееся в память. Полудлинные чёрные волосы, слегка раскосые глаза, тонкие губы…

– Паша, звони в скорую, – прозвучал негромкий уверенный голос.

Щёлканье кнопок мобильника, и другой голос, более низкий, произнёс:

– Скорая? Здесь человека избили, – далее адрес.

Очнулся Николай уже в больничной палате. Рядом, вся в слезах, сидела мать. Она постарела за эти несколько часов. Руки её мелко дрожали. Повязка на одном глазу мешала Николаю смотреть, тело не слушалось, голова раскалывалась на части. Тем не менее он постарался улыбнуться. Он был жив.

Домой Николай вернулся только через месяц. Глаз спасли, но зрение сильно упало. Одну почку пришлось удалить. Он, конечно, написал заявление в милицию, но нападавших не нашли. Впрочем, скорее всего и не искали.

– Сейчас разгул национал-патриотизма, это мог быть кто угодно, – объяснил следователь.

Мать узнала через милицию имена и телефоны спасителей, она считала своим долгом отблагодарить их.

– Каждый на нашем месте должен был поступить так же, – немного смущаясь произнёс черноволосый Ринат, переглядываясь со своим светло-русым коротко стриженным товарищем. Николай кивнул, вдруг почувствовав себя крайне неловко. Он почти ничего не видел теперь, но каким-то удивительным образом прозрел.

Дома Николай первым делом включил компьютер и, с трудом различая на мониторе расплывающиеся буквы, файл за файлом удалил всё, что касалось его недавней деятельности.

Удалил с жёсткого диска.

Удалил из своей жизни.

@темы: Рассказ, Творчество

---

А вот и весна...

И совсем-совсем невесенний рассказик. С теми же персонажами, что и Flat.



Автор: Ziggy

Название: Истинное лицо

Рейтинг: G

Саммари: всё тот же 1991 год, всё та же тусовка...

От автора: попытка написать о любви. Вернее, о её ценности.

Увы, не предскажешь беду.

Зови – я удар отведу.

Пусть голову сам за это отдам –

Гадать о цене не по мне, Любимая...

Тони, а в миру всего лишь Антон, но об этом на тусовке могли только догадываться, проникновенным голосом пел так полюбившуюся ему песню из кинофильма «Гардемарины вперёд!» и получалось это у него совсем не хуже, чем у самого Харатьяна. Гитара звучала ровно и чисто. Хоть Тони и знал всего несколько аккордов, струны прижимать он умел, и чувство ритма у него было. Также, впрочем, как и музыкальный слух. Чего не отнимешь – того не отнимешь. Он сидел на диване в небольшой уютной комнате, окружённый компанией друзей, и не отрываясь смотрел на ту, которой посвящал эти строки. В искренности его никто не сомневался, и девушка, расположившаяся на стуле напротив, смущённо опускала глаза, силясь не выдавать охватившее её волнение. Лаванда, она же просто Оля, до недавнего времени вовсе не собиралась расставаться со своим молодым человеком, даже сейчас всё ещё находившимся рядом с ней, но сердце её, кажется, уже не выдерживало испытания. Прекрасный голос Тони и его выразительные карие глаза делали своё дело. Предыдущая любовь Тони, белокурая Рокель (да, да, именно через О, так как прозвище её происходило от столь священного на тусовке слова «рок»), находилась тут же, но она была уже прошлым, использованным и забытым. Забытым ради новой победы, ради новых сладостных мгновений неразделённой любви. Впрочем, у Рокель хватило ума и гордости сделать вид, что происходящее её ни чуть не цепляет. Она улыбалась слегка натянуто и уже подыскивала себе нового кавалера. Викинг, он же Виктор, почти уже бывший парень Лаванды, не интересовал её, казался слишком простым. Так же как и Серёга-Флаер. А кроме них из присутствовавших на импровизированном квартирнике парней оставался лишь Князь Тьмы, несбыточная мечта почти всех девушек тусовки. Вот и сейчас он сидел, развалившись в кресле, демонстративно полуголый, чтобы все желающие могли созерцать его мускулистый торс. Жёсткие чёрные волосы спадали на обнажённые плечи, а глаза презрительно усмехались. Всё, что происходило на тусовке, происходило исключительно с его позволения, но даже те, кто ненавидел его за это, преданно и заискивающе заглядывали ему в глаза. Сын первого секретаря обкома лишь развлекался там, где другие жили. Но он мог позволить себе всё.

Лена слушала Тони, затаив дыхание, и воображение её рисовало красочные картины, где благородный рыцарь, как две капли воды похожий на кареглазого парня с гитарой, смело шёл в бой во имя возлюбленной. Лена даже представляла себя на месте этой возлюбленной. Чтобы плечом к плечу с тем, кто дорог, мчаться по полю на белоснежных лошадях и чувствовать, как в предвкушении смертельной опасности ноет и замирает сердце. Да, если бы это был её рыцарь, она бы не оставила его сражаться одного. Любую судьбу, любые испытания необходимо делить поровну. Но всё складывалось иначе, и Лена просто наблюдала за происходящим со стороны, стараясь избегать взглядом Князя Тьмы, который своим презрением и грубостью, а также развратной позой, вызывал в ней неприязнь. Мог бы быть покорректнее обкомовский сынок, а не строить из себя секс-символа. Намеренно ведь снимает с себя всё, что можно, чтобы на него смотрели. Даже когда на улице зима, и все другие сидят в джемперах или водолазках. И одного его слова достаточно, чтобы хрустальное пение рассыпалось…

Первой, однако, нарушила молчание Марта (в миру Маша). Ей было долго ехать до общежития, поэтому она торопилась пуститься в путь. Вслед за ней с места поднялась Лаванда, а без главной слушательницы и Тони уже было играть неинтересно. Рокель (Катя) и её старшая сестрёнка Лея (Ира) вслед за гостями вышли в коридор. Будучи хозяйками квартиры, они считали своим долгом проводить друзей. К тому же и родители их уже начали беспокоиться по поводу припозднившейся компании. Не то чтобы гости, находившиеся в соседней комнате, сильно мешали, но на ночь оставлять никого не хотелось, а транспорт зимой по городу ходил плохо.

Когда все уже были одеты и, стоя у входной двери поджидали отстающих, Рокель неожиданно решилась и, привстав на цыпочки, кокетливо склонила перед Князем голову.

– Акмал, можно тебя на пару слов?

– Ну?

– Идём! – она поманила его за собой обратно в комнату. Он, как и был уличной в обуви, побрякивая цепочками на сапогах, проследовал за ней. Остальные, решив подождать во дворе, спустились вних по неровным ступенькам подъезда.

Было совсем нехолодно, крупные хлопья медленно кружились в воздухе, и вокруг царила мирная тишина. Однако мир этот совершенно неожиданно оказался обманчив. Буквально через минуту перед не успевшей ещё окончательно оглядеться компанией появилось несколько характерного вида фигур. Коренастые, в широких бесформенных штанах и куртках, все на одно лицо. Кепки на бритых головах.

– Эй, пацаны, прикурить не найдётся?

Тони дрожащей рукой полез в карман за «примой». Лена же обратила внимание, что из шести подошедших как минимум четверо были мальчиками лет четырнадцати, ещё не выросшими, но уже настойчиво копировавшими поведение старших товарищей. Крупными размерами выделялся лишь один парень, он у них и был за лидера. С классическим вопросом, однако, подошёл не он, а один из мелких. Должно быть, сдавал экзамен на крутость.

Тони, не сразу справившись с как на зло застрявшей в кармане пачкой, наконец-то протянул её вопрошающему. Тот взял всю целиком, заглянул внутрь и вызывающе поднял глаза.

– Ты чё, ваще? Издеваешься, да? Ты думаешь, нам двух папирос хватит? Мужики! – тут он оглянулся на своих. – Они над нами издеваются, прикиньте, да?

– Но у нас нет больше, – ответил Тони растеряно.

– Ты чё, ваще, да? – парень, казалось, не услышал его. – Вы чего все, пидоры, что ли?

– Нет…

– А чего у вас тогда волосы длинные и штаны узкие?

– Мы… хиппи…

– А все хиппи пидоры!

Тони замолчал, не зная, что ответить. Собственно, и отвечать было нечего, ибо и без того становилось ясно, что придирка эта являлась лишь поводом для драки. То, что в компании кроме юношей находились ещё и девушки, задир ни капли не смущало.

Подчиняясь непонятному инстинкту, Лена вышла немного вперёд, чтобы Тони, на лице которого застыл неподдельный ужас, оказался позади неё. Мысли метнулись в сторону карманного ножика, но разве же этой игрушкой завалишь человека, пусть даже совсем ещё сопляка?

– Ну, чё, пойдём, поговорим? – парень в кепке смотрел на Тони снизу вверх, но его самоуверенность производила впечатление. Тони, хоть и был выше и на пять лет старше, попятился. А вслед за ним попятились и Викинг с Флаером, стараясь спрятаться за спинами друг друга.

– А ничего тёлка, – один из мелких ткнул пальцем в Лаванду. – Может с собой заберём?

Лена бросила быстрый взгляд на Тони, желая увидеть его реакцию, и удивилась, обнаружив вдруг, что от песенного рыцаря не осталось и следа. Ни отводить удар, ни тем более отдавать за Лаванду голову Тони и не собирался. Он лишь посмотрел затравлено, отступая всё дальше к подъезду. Викинг замялся в сомнении, и Тони плечом наткнулся на него. Лена поняла, что защитить прекрасную даму тут некому. Да и сам рыцарь более, чем кто-либо другой, нуждается в защите.

– Всё, хватит! – сказала она, пристально глядя в глаза парню. – Какого чёрта вы цепляетесь? Делать вам, что ли нечего?

– Не вмешивайся, когда мужики разговаривают! – с некоторой небрежностью ответил тот.

– А где ты здесь мужиков видишь?

– Вот он, ему двадцать лет, – парень кивнул на старшего товарища, который подошёл поближе, готовясь если что вступиться.

– Ну и что? Чем он мужик? Тем, что наезжает на слабых?

– А мы с девчонками не разговариваем! Эй, кто у вас главный?

Ни Тони, ни Викинг, ни Флаер, естественно, голоса не подали. Лена помолчала, ожидая, не возникнет ли у кого из них желания признать себя лидером, и не дождавшись, вновь вмешалась.

– Я.

– Сейчас ведь и тебя бить будем!

– Не сомневаюсь.

Марта схватила Лену за руку и потянула подальше от центра перепалки. Она уже знала, что с гопниками не шутят.

– Сейчас выйдет Князь, и драка начнётся! – шепнула она чуть слышно.

– Блин! А почему мы сами не можем, без Князя?! – Лена в запале не могла остановиться. Ей не хотелось уходить далеко, чтобы в случае чего успеть вступиться за Тони. – Они же совсем мелкие! А мы, уже взрослые, их боимся, как последние шакалы!

– Они драться умеют.

– Сомневаюсь! Им нас не победить!

– Наши совсем не могут… Не надо начинать.

– У меня есть нож.

– А у меня заточка. Но начинать всё равно не надо.

Лаванда присоединилась к Марте и Лене. Воспользовавшись тем, что девушки отошли, бритоголовая компания обступила трёх дрожащих от страха хиппи. Лена рванула было обратно, но тут дверь подъезда распахнулась, и под всё так же мирно падавший снег, на ходу застёгивая куртку, вышел Князь Тьмы. Старший гопник шагнул ему навстречу, сразу почувствовав, кто на самом деле является его главным противником.

– Ну, чё, бля, ещё один пидор, бля?

А уже через секунду он лежал на земле, закрыв ладонями лицо, а между пальцами его струилась кровь. Раздался истошный крик, малышню словно ветром сдуло, а Князь, вытирая о кожаные штаны кастет, проследовал мимо замерших товарищей, бросив им через плечо:

– Идёмте.

Опомнившись, те последовали за ним. К ним же присоединились девушки. Лена оглянулась на лежащего и не прекращающего кричать парня, но Тони почти умоляющим голосом прошептал:

– Не оглядывайтесь на них! Только не оглядывайтесь на них!

Марта посмотрела на Князя с некоторым сомнением.

– А ты ему точно глаз не выбил? – решилась таки спросить она.

– Похуй. Пусть не лезет, – ответил тот равнодушно.

Компания миновала двор и оказалась на пустынной в столь поздний час улице. Некоторое время царило молчание.

– Поздно уже. Кто-то должен нас с Лавандой проводить, – высказала Марта давно уже мелькавшую в её сознании мысль. Тони потупился. Викинг неуверенно взял Лаванду за руку.

– Я провожу тебя, ладно?

Девушка кивнула, приняв в этот момент для себя решение. Флаер по умолчанию провожал Лену, они жили в одном доме. Правда Лена была уверена, что не он будет провожать её, а она его. Князю было лень тащиться до далёкого общежития Марты, но он нашёл выход из положения, пригласив девушку к себе.

– А можно я тоже у тебя впишусь, Князь? – спросил Тони, не смея однако поднять глаз. – Что-то мне не хочется к Джиму ехать…

На самом деле он боялся. Князь понял это и намеренно потормозил с ответом.

– Ладно.

Далее компания разошлась в разные стороны, и Тони никогда уже больше не посвящал свои песни Лаванде, через несколько дней найдя себе новую большую любовь в образе Марты и объявив себя Арагорном. Его прекрасный голос по-прежнему прославлял подвиги и нежные чувства. И по-прежнему Лене хотелось ему верить…

Земля, где так много разлук,

Сама повенчает нас вдруг,

За то, что верны мы птицам весны,

Они и зимой нам слышны, любимый мой.

@темы: Рассказ, Творчество

---

Из совсем-совсем старого...

Название: Flat

Автор: Ziggy (она же A. Glare)

Рейтинг: R

От автора: это было уже некогда напечатано в самиздате, потому помещаю без правок. Уж как есть.



Дверь в ответ на звонок распахнулась, выпуская на лестничную площадку едкий запах дыма с какими-то примесями. Из комнат доносился плач ребенка, сопровождаемый голосами и неопределенной возней. Открывший дверь чувак с маленькими темными глазами на опухшем лице, одетый в грязную полосатую майку и не менее грязные джинсы, промямлил вместо приветствия что-то непонятное и исчез, предоставив гостей самим себе. Семь человек зашли внутрь, перешагивая через груду ботинок на полу.

– А здесь уже кто-то вписывается, – заметила Марта, глядя на обувь.

– Здесь всегда кто-нибудь вписывается, – ответил ей Тони. – Сколько я здесь вписывался – и всегда не один.

Он отпустил руку Марты, снял кроссовки и прошел в комнату. Марта проследовала за ним. Остальные пятеро тоже начали разуваться.

– Здесь классно, вот увидишь, – обещающе сказал Флаер, глядя на девушку, которая медлила, брезгливо оглядываясь вокруг.

Она не ответила, разглядывая клочья обоев на посеревших стенах пустого коридора, всю мебель которого составляла лишь вешалка для одежды.

Викинг и Лаванда тоже прошли в комнату. Их, как и первую пару, приветствовали громкими возгласами. Все они приходили сюда уже не первый раз, и всем им здесь нравилось.

– Лен, идем! – Флаер взял девушку за руку и взглянул на оставшегося друга. – Алекс, ты идешь?

Тот кивнул. Он, как и Лена, был на этом flat’y впервые.

Песок сразу прилип к носкам, когда Лена шагнула в них по полу. Она поморщилась и поспешила перешагнуть порог, выдернув при этом из рук Флаера ладонь.

В центре комнаты стоял заставленный бутылками и грязной посудой стол. У стены, рядом с ним, – диван. Напротив – шкаф и полка с телевизором. С другой стороны – пустой сервант и магнитофон прямо на полу. Там же валялись бутылки и чья-то одежда. Люди сидели на стульях, на диване, на полу. Кто-то пил, кто-то уже не мог пить, остальные разговаривали.

Тони и Марта нашли себе место на диване, а Викинг и Лаванда – на полу, постелив под себя куртки. Им налили портвейн в грязные стаканы, стоящие тут же. От человеческой руки метнулся крупный таракан и затерялся среди посуды.

– О, Флаер, привет!

– Привет, – Флаер пошел здороваться с друзьями.

– Кто это с тобой?

– Это Лена, то есть Ириска, и Алекс Веретский.

– Алекс Веретский? Сын того самого Веретского?

– Того самого, – Флаер подмигнул Алексу и хотел взять Лену за руку, но она не далась.

– Садитесь, выпейте вместе с нами!

– Нет, спасибо, – хором ответили Лена и Алекс, глядя на таракана, снова показавшего свою рыжую морду. Флаер же не отказался.

Ребенок в соседней комнате продолжал истошно кричать.

Тони взял лежавшую рядом гитару и, заглушая плач, запел красивым громким голосом какую-то хипповскую песню. Люди притихли, слушая его. Марта позвала Лену и Алекса на диван рядом с собой. Они сели.

– Там ребенок плачет, – растеряно шепнула Лена, – а где его мать-то?

Марта кивнула на девушку, спящую в углу рядом с рвотной лужей.

– Господи! – Лена отвернулась, так как ее тоже начало поташнивать.

– Пойду, успокою его, – Марта соскользнула с дивана.

Тони закончил песню и выпил протянутый ему стакан самогона.

– Сыграй чего-нибудь еще, – попросили его.

– Сейчас сыграю, – он снова взялся за гитару.

Викинг и Лаванда целовались в своем углу. С ободранной стены улыбалась какая-то средневековая дама. Сквозь немытые стекла едва проглядывали темные силуэты деревьев. Мелкий черный таракан стрелой промчался по полу. Проснувшийся парень, шатаясь, пополз к коридору, очевидно в туалет, но сблевал по дороге. Лене стало плохо. Алекс осторожно повернул ее лицом к своему плечу, чтобы она ничего не видела. Флаеру это не понравилось.

– Лен! – окликнул он ее, но она не отозвалась. Она подумала, что от него пахнет спиртом и дешевыми сигаретами, и скоро он уже будет совсем пьян.

Ребенок замолчал, и скоро вернулась Марта. Забравшись на диван позади всех, она обняла Тони за плечи. Он продолжал петь что-то о цветах, о трассе, о бесконечной романтике дорог.

– Слушай, Алекс, у тебя деньги есть? – спросил кто-то.

– Есть.

– А не одолжишь?

– Сколько?

– Сколько сможешь.

– Ну, ладно, – Алекс протянул какую-то купюру.

– Ого, парень, я с тобой дружу! Да мы же сейчас обопьемся!

Лена про себя усмехнулась. Куда уж им еще!

– А может быть лучше чего-нибудь хорошего купить? – предложил Алекс.

– Хорошего? Только зря деньги тратить! Я знаю, на рынке мужик самогоном торгует. Вот нам чего!

Алекс не ответил. Тони закончил песню и вместе с Мартой слез с дивана. Гитару сунули Алексу.

– На, профессионал, играй.

– Я не профессионал. Это мой папа профессионал. И я ваших песен не знаю.

– А чего знаешь?

– Эстраду. «Beatles», «Rolling Stones», «Doors»

– Ну, так играй.

Алекс вынужден был отстранить Лену и принять гитару из рук какого-то волосатого парня, который, судя по виду, не мыл свой хаер уже, наверное, месяца три.

Алекс пел хуже, чем Тони, зато без малейшего акцента произносил английские слова.

Лена еще раз оглянулась вокруг. На полу среди пьяных и спящих обнимались какие-то пары, в том числе и Викинг с Лавандой. Викинг подложил под голову девушки свою рубашку, но ее длинные волосы все равно подметали пол. Флаер, сидя на стуле, глушил очередной стакан. Лена понимала, что он был расстроен из-за нее, но не испытывала ничего кроме пренебрежения. Она шла сюда, как его девушка, а оказалась с Алексом, но ведь никто не мешал Флаеру вести себя, как Алекс. От него требовалось лишь немного понимания…

– Я хочу уйти отсюда, – сказала Лена, собираясь встать.

Алекс прервал песню.

– Я с тобой. Я отвезу тебя домой. Только давай Тони с Мартой скажем.

– Как, уже уходите? – удивились сидящие рядом. – Вы чего? Сейчас еще бухла принесут.

– Я все равно не могу это пить, – ответил Алекс.

– Да ладно тебе. Мы думали, ты нам про Америку расскажешь.

– Как-нибудь в другой раз, когда меня не будет мутить от запаха рвоты.

– Ты мастер, однако.

– Да, конечно.

– Скажи, а правда, что ты с битлами тусовался?

– Нет, я видел только Маккартни, и то однажды.

– Круто!

– Ну, ладно, мы пошли. Я думаю, увидимся еще, – ответил Алекс, встал и протянул Лене руку. Она была рада, что он так обращается с ней.

Она зашла в другую комнату, где кроме двуспальной кровати стояла и детская кроватка, а еще тумбочка и шкаф.

На кровати спали четверо: хозяин с какой-то посторонней девушкой и Марта с Тони. Крошки на обшарпанном полу больно кололи ноги. Тони поднял голову с тюфяка, заменявшего спящим подушку.

– Хотите присоединиться? Место, вообще-то еще есть.

– Нет, мы домой. Можете думать обо мне все, что угодно, но мне здесь не хочется.

– Счастливо, – Марта помахала им рукой.

Они повернули к выходу.

– Какая гадость! – прошептала Лена, перешагивая порог. – Чтобы я когда-нибудь, с кем-нибудь…

– Подожди, – прервал ее Алекс. – Это совсем не то. Ты представь себе: запах французских духов (Лена поморщилась, обходя пахнущую кислотой рвотную лужу), чистая комната (крошка на полу больно впилась в ногу), на столе горят свечи, в хрустальных бокалах искрится вино (они оба перешагнули чье-то распластавшееся тело и водочную бутылку), в центре – кровать с пологом и белыми шелковыми простынями (в распахнутую дверь уборной показался треснувший унитаз, на котором сидел парень со спущенными штанами, а сверху девчонка совсем без штанов, которая мерно стонала), перед тобой человек, которого ты любишь, в белоснежном пиджаке. Он протягивает тебе огромный букет роз. Играет тихая лирическая музыка (кто-то в комнате фальшиво запел, сопровождая свой голос рваными гитарными аккордами). Это прекрасно, поверь мне. Когда-нибудь ты это узнаешь.

Лена не ответила. Она долго стряхивала песок с носков, прежде чем обуться. Из кухни вышел шатающийся парень с бутылкой портвейна в руке.

– Уже уходите? Здесь классно, ребята. Такой филинг! Приходите еще. Скажи, Алекс, ты где-нибудь видел подобное?

– Ты знаешь, я с отцом тусовался в американской, английской, немецкой богеме. Мы ходили по Мюнхенскому Бермудскому треугольнику. Отец говорил мне, что это жуткая грязь, но до такого им было далеко.

Парень помолчал, силясь понять, что же Алекс имеет в виду, потом махнул рукой.

– Куда им, французам, до нас! Ну, в общем, вы заходите.

– Едва ли, – Алекс открыл входную дверь.

Они спустились по темной лестнице на улицу. По крыше барабанила капель. Свежий воздух приятно наполнил легкие. Лена перевела дух.

– Поехали скорее, – поторопила она Алекса. Он уже открывал дверцу «Хонды».

Во всех окнах flat’a горел свет. Вернулись те, кто бегал за выпивкой, народ оживился. Марта сладко потянулась на матрасе, закладывая руки за голову.

– Как здорово! Как хорошо, что мы сюда приехали! Тони, о чем ты думаешь?

– О том, что когда я начну зарабатывать, и мы будем жить вместе, у нас будет такой же flat.

Снова заплакал ребенок. Соска упала на пол и покатилась. Марта встала и заботливо ткнула соску обратно ребенку в рот. Она любила детей.

@темы: Рассказ, Творчество

---

Отрывок

Автор: Ziggy

Название: Поединок

Жанр: Ну, просто отрывок. Боевик?

Рейтинг: R

Саммари: 1984 год, пригород Лос-Анжелеса

Ворнинг: совсем уж впечатлительным лучше не читать

От автора: Ди просил меня выложить ещё что-нибудь о том персонаже... Ну, вот.

Текст почти не бечен, будет бетиться по ходу.

Поединок

Металлические каблуки звонко цокали по асфальту. Джонатану безумно нравился этот звук. Звук – символ перевоплощения. Плотный капрон обтягивал ноги, тугие бретельки бюстгальтера вдавливались в плечи. Во всём этом было что-то волнующее, авантюрное. В такие моменты Джонатан не ощущал себя собой. Он был ей, очаровательной блондинкой с длинными стройными ногами и тонкими чертами лица. Он даже придумал ей имя и возраст. Её звали Джоанна Грэйс, и ей было девятнадцать лет. Она окончила школу и работала официанткой в баре. Мечтала пойти учиться на модельера. Ей нравились мускулистые парни и экзотические наряды. Джонатан придумал для неё даже семью: родителей и сестру. Всё это его героиня могла рассказать, проводя время с кем-нибудь из очарованных ею молодых людей в приятном малолюдном кафе, или же в прокуренном и пропахшем виски дешёвом баре. Место не имело значения. Главным являлось внимание во всех его проявлениях. Подарки, цветы, романтические прогулки и душещипательные признания. Джоанна любила, когда за ней ухаживали. Любила всё то, что помогало ей почувствовать себя настоящей женщиной.

Впрочем, Джоанна не чуралась и приключений. Да и как же без приключений можно обрести новое знакомство? А новые знакомства требовались всегда. Ведь ни одно из них не могло продолжаться долго. Существовала черта, за которую Джоанна не могла перешагнуть, ибо тогда она переставала быть Джоанной, и едва ли это могло принести ей что-то кроме скандала и испорченного настроения. От особо настойчивых кавалеров приходилось избавляться быстро, иногда даже жестоко. К счастью, у Джоанны всегда находились те, кто помогал ей это сделать.

Ночная улица практически пустовала. Мало кто решался прогуливаться по самому неблагополучному району города в столь позднее время. Редкие автомобили проносились на большой скорости, на мгновение освещая тёмную дорогу яркими огоньками фар. Джонатан улыбнулся, поправляя длинные начёсанные волосы. Он знал, что рано или поздно кто-нибудь обязательно остановится с целью завести мимолётное знакомство с симпатичной девушкой в чёрной кожаной мини-юбке и короткой блестящей курточке.

На глаза попалась брошенная кем-то газета. Огромный заголовок на первой полосе гласил: «Новая жертва Джека Потрошителя. Ей было всего семнадцать!» Джонатан удивился. Насколько он помнил, Джек Потрошитель жил когда-то очень давно и вообще не в Штатах, но газету поднимать не стал и тут же забыл о ней. Проезжавший мимо автомобиль притормозил у обочины, подавая резкий звуковой сигнал. Передняя дверца приоткрылась.

— Садись, что ли, — прозвучал суховатый мужской голос. Джонатан с готовностью подошёл к машине и заглянул в салон. Первым делом он хотел убедиться, что мужчина внутри один. Так оно и было.

— Ну, что замерла?

— Ничего, — Джонатан не стал больше раздумывать и устроился на мягком кожаном сиденье. Когда он захлопнул дверцу, машина плавно снялась с места.



Дональд Флинт искоса разглядывал сидящую рядом красотку, и чувство неприязни всё больше охватывало его. Девушка была молода и сильно накрашена. Густо обведённые чёрным голубые глаза казались большими и выразительными. Яркая помада с блеском придавала губам объём. Длинные серьги покачивались в ушах. Длинные очень светлые волосы пышно начёсаны и зафиксированы при помощи лака. Ногти ярко-красные, ровные, один к одному. На запястье дешёвая цепочка. Юбочка такая, что едва прикрывает зад. Сапоги высокие, красные, почти до колен. Всё, всё в этой девушке служило одной единственной цели – привлекать внимание мужчин. Да кто она такая, в самом деле? Шлюха, проститутка, мразь! Она мечтает лишь о том, чтобы её оттрахали и получить за это деньги. Она не способна ни на какие чувства, дешёвка, пустое место! Она создана для того, чтобы сбивать с толку благородных людей, пробуждать в них всё самое низменное, недостойное. Она порождение злых сил, искушение, ниспосланное дьяволом, а с искушениями нужно бороться. И Дональд Флинт боролся. Он боролся, как мог, не испытывая ни жалости, ни сострадания. И, чем больше он боролся, тем больше ненависти к таким, как эта девушка, кипело в нём. Нет, он вовсе не был склонен ненавидеть всех женщин. По крайней мере, ему так казалось. Он бы с радостью написал оду той, единственной, достойной, воплощению мудрости и чистоты, которая так часто являлась ему в мечтах. Но в реальной жизни он таких пока ещё не встречал. Он, конечно, прощал тех, кто приносил обществу пользу: ухаживал за больными и за детьми, работал в домах престарелых, но только не таких размалёванных кукол, которые шляются по ночным улицам в поисках новой жертвы. Они как крысы, что разносят заболевания. Их кровь – это один сплошной яд. И долг его, Дональда Флинта, очистить мир от этих дьявольских отродий. Именно этим он и занимался, каждую неделю выезжая в свой смертоносный рейс.

В прошлый раз ему попалась брюнетка, тоже очень молоденькая. Она царапала себе шею, когда прочный капроновый шнурок затягивался на ней, а потом смотрела остекленевшими чёрными глазами с застывшими в них ужасом и мольбой. Дональд же испытал гордость оттого, что не поддался на эти мольбы. Он ощущал себя настоящим героем, способным справиться с любым злом. И вот теперь новая жертва развратно демонстрировала ему свои коленки.



— Сколько ты берёшь за услуги? — поинтересовался Дональд просто так. Платить девушке он, естественно, не собирался.

— За какие услуги? — та сделала вид, что не поняла его и кокетливо опустила длинные накрашенные ресницы.

— Сама знаешь, за какие, — Дональд криво усмехнулся.

— Разные услуги разного стоят, — тон девушки был уверен и игрив. Очевидно, она даже не догадывалась, что её ждёт.

— У тебя большой прейскурант?

Она засмеялась, откидываясь на спинку сиденья.

— Большой! Но не для каждого. А ты кто вообще такой? Костюм, белая рубашка. Воротничок накрахмален. Ты из банковских служащих?

— Какая тебе разница?

— Никакой. Просто интересно. Ты работаешь за столом, так как твой пиджак на локтях лоснится. Много пишешь. На среднем пальце правой руки характерная шишечка от ручки.

— Внимательная, да? — Дональда слегка передёрнуло. — А что ещё ты видишь?

— Тебе около сорока. Уровень дохода немного выше среднего. Ты неженат, тщеславен, не признаёшь слабостей. Любишь точность, щепетилен. Считаешь, что ты лучше и умнее меня.

— А ты, верно, так не считаешь?

— Конечно. Кто же считает себя хуже? У тебя здесь курить можно?

— Нет.

— Я так и думала. А куда ты меня везёшь?

— А тебе не всё равно?

— Всё равно, если потом довезёшь обратно.

— Довезу… если будешь настаивать.

— Договорились.

Автомобиль остановился недалеко за городом на опушке какого-то незнакомого Джонатану леса или парка. Фары погасли, и в окна салона заглянула синеватая темнота.

— Ну, давай, детка, покажи, на что ты способна, — Дональд снял руки с руля и повернулся к Джонатану.

— Что тебе показать? — тот внимательней вгляделся в лицо мужчины, пытаясь определить, чем же именно оно насторожило его. Что-то в этом образе не клеилось. Явно преуспевающий человек, аккуратный, интеллигентный, посадил к себе в машину девушку, очевидно, желая развлечься. Но взгляд… взгляд какой-то напряжённый, с будто бы намеренно подавляемым сексуальным желанием. И манера разговаривать жёсткая, презрительная. Парни из латиноамериканского квартала выражались, конечно, значительно грубее, но они и сами по себе были другими. Их манеры и ценности соответствовали их образу жизни, а тут было что-то явно не так. Такие, как этот мужчина, опасны. Скрытый садист? Тут Джонатану вспомнилась газета. Неужели Джек Потрошитель?

— Не юли, сучка! Ты же сама этого хочешь! Это твой заработок! — в голосе Дональда зазвучали металлические нотки.

— Когда ты меня приглашал, мы ни о чём не договаривались, — Джонатан нащупал на дверце ручку. — Я не говорила, что готова сегодня трахаться. Разве что только отсосать…

— Ну а больше с тебя и не требуется.

— Ладно. Только здесь неудобно. Выйдем, — Джонатан распахнул дверцу. Понимая, что быстро выскочить из машины не удастся, он, не торопясь, перекинул через порог ногу, не сводя с Дональда глаз. Никогда ещё высокие каблуки не мешали ему так сильно.

— Эй! Стоять! — Дональд крепко ухватил его за руку и дёрнул на себя. Джонатан успел удержаться за край крыши. В свои семнадцать лет он ещё не обладал достаточной силой, чтобы реально противостоять взрослому тридцатидевятилетнему мужчине. К счастью, его противник тоже не отличался большим весом и тренажёрные залы посещал нечасто.

— Отпусти, приятель. Я же говорю, здесь неудобно, — Джонатан выставил из салона вторую ногу, покрепче вцепился в крышу и круговым движением вырвался из захвата. Дональд не удержал скользкий лакированный рукав.

— Ну, ладно, держись, — он переместился на соседнее сидение, на всякий случай оставив дверцу со стороны водителя закрытой, и тоже стал вылезать. Джонатан отошёл на пару шагов. Он мог бы попробовать бежать, но, реально оценив свои силы, понял, что это бессмысленно. Десятисантиметровые «шпильки» не позволят ему развить достаточную скорость, и мужчина, если захочет, с лёгкостью догонит его. А от нападающего сзади противника отбиваться гораздо сложнее, чем глаза в глаза.

Дональд выбрался из машины. Он уже начал нервничать, ибо эта девчонка вела себя крайне странно. Не испугалась, не зажалась и даже не побежала. Да и силища у неё! Спортсменка, что ли? Но может ли спортсменка быть проституткой? Или же она подсадная, из полиции? Но почему тогда нет подстраховки? По дороге Дональд специально проверял, и был уверен, что за ним никто не следил. Вспомнился недавний разговор о месте работы Дональда. Неужели и правда девчонка из полиции? Но, даже если и так, теперь уже обратной дороги нет. Нельзя оставлять в живых свидетеля. Тем более, такого свидетеля. Кто знает, что ещё она заметила.

Внимание Джонатана привлекло что-то белое, кончик которого предательски свешивался из кулака мужчины. Что-то вроде верёвки или шнурка. А зачем ему верёвка? Ответ напрашивался лишь один. Перед ним действительно новоявленный Джек Потрошитель, о котором писалось в газете. Или же кто-то ему подобный. Дело принимало серьёзный оборот.

— Ладно, приятель, поиграли, и хватит, — голос Джонатана прозвучал хрипло от нахлынувшего волнения. — Это ведь о тебе в газетах писали? Это ты девчонку придушил?

Дональд пристально вгляделся в стоявшую перед ним фигуру. Сейчас, когда девушка стояла, отведя одну ногу немного назад и столь же несильно подав вперёд корпус, очевидно, для устойчивости, что-то неуловимо мужское почувствовалось в ней. И голос показался Дональду уже совсем неженским.

На лбу выступил холодный пот. Никогда в жизни Дональд не предполагал, что способен так ошибиться. Это казалось невероятным. Отличить мужчину от женщины – что может быть проще? Он хотел выполнить свою миссию и убить блядь, грязную потаскушку, соблазнявшую мужчин, а оказалось, что перед ним переодетый парень. И никакое шестое чувство не подсказало ему его ошибку. Но, самое главное, Дональд понятия не имел, что же ему теперь делать. Перспектива сразиться с мужчиной вызывала в нём ужас. Этот мужчина может быть сильным, может знать приёмы каратэ или какой другой борьбы. Он может свернуть Дональду шею или проломит голову. Дональда передёрнуло от подобных мыслей, а руки задрожали.

— Ты… ты парень, что ли? — Дональд едва обрёл дар речи.

— Да, представь себе. Ты ведь Джек Потрошитель, да?

Дональд хотел было броситься в машину и поспешно ретироваться с места неудавшегося преступления, но тут подумалось, что парень теперь обязательно заложит его. Рука сама выпустила шнурок и потянулась в карман пиджака за ножом. У Дональда был с собой нож. Не зря же газетчики называли его вторым Джеком Потрошителем. Одеваясь в дождевой плащ, чтобы не испачкаться в крови, он вспарывал животы своим задушенным жертвам. Правда, внутренности не вырезал за неимением представления, как это делается. Он пробовал однажды повозиться, но получилось слишком долго и грязно. Поэтому все последующие разы Дональд попросту выпускал их наружу.

Выдвижной нож щёлкнул. Джонатан узнал этот хорошо знакомый звук и сосредоточил внимание на правой руке противника. В том, что Дональд правша, сомневаться не приходилось.

Джонатан вспомнил все свои драки в латиноамериканском квартале. Он не слишком любил драться, но по необходимости умел, а необходимость эта возникала часто. Джонатан прикинул, кто страшнее, этот мужик или молодчики из знакомой банды и пришёл к выводу, что те, пожалуй, пострашнее будут, как-никак в боях закалены, а этот едва ли умел постоять за себя даже в школе. В любом случае, бояться было поздно, и Джонатан приготовился к обороне.

Дональд достал оружие и, бросился на врага, отведя локоть назад для удара. Джонатан подался влево. Клинок проскочил мимо, резанув лишь воздух, и в ту же секунду Джонатан, одной рукой ухватив Дональда за запястье, другой со всей силы ударил в нос. Вбить переносицу в череп не получилось, удар оказался недостаточно сильным для этого, но достаточным для того, чтобы оглушить противника и сбить его с ног. Рука с ножом вывернулась и разжалась. Клинок упал в траву. Дональд тоже упал, схватившись за лицо. Воспользовавшись моментом, Джонатан поднял нож и попятился к машине. Времени хватило на то, чтобы сесть внутрь и заблокировать дверцу прежде чем Дональд добрался до неё. По лицу мужчины была размазана кровь. Она же запачкала белый воротничок рубашки и лацканы серого пиджака. Дональд заскользил пальцами по стеклу, оставляя кровавые разводы. Открыть дверцу он уже не мог.

До водительского сидения Джонатан добрался тоже раньше, чем Дональд обогнул машину. Заблокировал дверцу, включил фары, и дал задний ход. В какой-то момент он испугался, что Дональд бросится сейчас под колёса, но тот не успел и этого. Боль не позволяла ему соображать, а в голове гудело. Его автомобиль выехал на дорогу и скрылся в ночи.



Джонатан остановился около первого попавшегося таксофона. Звонить в полицию ему не хотелось, и он набрал номер домашнего телефона некогда знакомого инспектора. В трубке послышался заспанный женский голос:

— Алло.

— Прошу прощения, но мне необходимо срочно поговорить с инспектором Стормом.

— Сейчас, подождите минуточку.

Герберт Сторм ответил почти сразу же. Очевидно, ночные вызовы были ему не впервой.

— Да, слушаю вас.

— Мистер Сторм, это Джонатан Дейли. Я нашёл маньяка, о котором писали в газетах.

— Что? — от сонного тона инспектора не осталось и следа. — Джонатан Дейли? Где ты? Что случилось?

— Я бросил его раненого в лесу. Я боюсь туда возвращаться. Я в его машине. Это «вольво», — Джонатан назвал номер автомобиля и примерное место нахождения. — Он ведь верёвкой всех душил, да?

— Да… А как ты на него вышел?

— Случайно. Он хотел меня задушить, а я ему нос сломал. Вы приедете, инспектор?

— Так, да. Сейчас вызову бригаду и приеду. Никуда не уходи оттуда.

— Я верёвку поднять забыл. Она там осталась. Но я правда боюсь возвращаться.

— Никуда не возвращайся! Жди на месте! Запрись в машине и жди.

— Хорошо. Но только вы приезжайте! Я не хочу говорить ни с кем другим.

— Приеду, приеду, жди!

Ждать пришлось недолго. Когда несколько полицейских машин, мигая красным и синим, появились на дороге, Джонатан расслабленно улыбнулся. Чувствуя внезапно нахлынувшую усталость, он отпер дверцу и выбрался на свежий воздух. Однако он понимал, что эпопея ещё не закончена.

Полицейские остановились, несколько человек вылезло из машин. Джонатану стало ещё спокойнее, когда среди них он увидел высокую худощавую фигуру инспектора Сторма. Потребовалось множество усилий, чтобы не повиснуть сразу же у инспектора на плече. Ноги едва слушались.

— Это же не мальчик, это девочка, — послышался тихий шёпот из-за спины инспектора. Джонатан только взглянул туда, ибо на кокетство сил уже не было.

— Садись, поехали, покажешь место, — инспектор повёл его к полицейской машине. — Как же это ты попал так? Поразительно. Вообще-то, я не веду это дело. Им занимаются совсем другие люди, но я прослежу за тобой. Спасибо, что позвонил.

— Мне не хотелось, чтобы он напал ещё на кого-нибудь. Это ведь так страшно… Страшно от одной только мысли… А как же вы искать его будете? Он же мог пойти куда угодно!

— Не беспокойся. Ты покажешь место, а остальное уже наша работа. И по дороге расскажешь, что же, всё-таки, у вас произошло.



Местность обыскивали с фонарями и собаками. Джонатан всё это время сидел в машине рядом с инспектором Стормом и пил кофе из термоса, наблюдая за пробегающими в темноте лучами прожекторов. Шнурок вопреки всем его ожиданиям отыскался почти сразу же. А спустя ещё полчаса мимо провели Дональда Флинта со связанными за спиной руками. Очевидно, ему не удалось уйти далеко. Его лицо всё ещё было в крови. Инспектор Сторм, выйдя из машины, поговорил с кем-то и вскоре вернулся назад.

— У него даже хирургический набор в машине нашли. Поразительный человек. Всё остальное покажет экспертиза. Но тебе, Джонатан, придётся выступать в этом деле свидетелем.

— А что, без этого никак нельзя? – Джонатан поморщил нос.

— Никак. А чего ты, собственно, боишься? Ты даже не превысил необходимой самообороны.

— Я не из тех свидетелей, которые вызывают доверие. Мне что, говорить, что я был переодет в женщину и что он меня перепутал?

— Именно это тебе и придётся сказать. Твои действия, конечно, необычны, но в них нет состава преступления. У нас нет закона, запрещающего мальчикам переодеваться девочками и наоборот. А сейчас поехали, я отвезу тебя домой. Ты вон какой тихий! Устал, должно быть.

— Да. А я ещё подумал. Почему ни одна из девушек с ним не справилась? Он же слабак! Он вообще драться не умеет! Он от одного удара сломался.

— Ну, во-первых, ты бьёшь всё-таки посильнее, чем девушка. Нос ведь ты ему действительно сломал. А во-вторых, стресс часто вызывает столбняк. Такое даже с мужчинами иногда случается, но значительно реже. То, что ты не растерялся, замечательно. Но и не надо забывать, какой у тебя боевой опыт. Ты ведь, хоть и изображаешь из себя кокетку, – инспектор усмехнулся, – но на самом деле ты уличный боец, такой же, как Эдвард Брайтон и его друзья из трущобы. Иначе ты бы с ними так тесно не сошёлся.

— Но я люблю Эдварда!

— Дело не в этом. Дело в том, что они тебя приняли. Они, кто живёт по законам джунглей, кто принимает и признаёт только силу оружия, считают тебя своим. Это нонсенс, но это факт.

Джонатан задумчиво опустил взгляд. Душу грызла какая-то пустота, и тут вдруг он понял, что Джоанны Грэйс больше нет в нём. Она умерла, оставив после себя лишь разлагающийся труп. Погибла от руки маньяка.

@темы: Рассказ, Творчество

---

Так, балуюсь...

Автор: Ziggy

Название: Недоработка

Жанр: фантастика

Рейтинг: G

Саммари: великие изобретения срываются на мелочах...



– Привет, Оль. Проходи быстрее! – Ксюха открыла дверь своей маленькой заваленной хламом «хрущёвки» и посторонилась, пропуская меня вперёд.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовалась я, наблюдая, как в тёмно-карих глазах подруги заиграли весёлые огоньки.

– Сейчас всё узнаешь. Не разувайся, я не мыла пол.

– Ну, как знаешь, – я прямо в кроссовках проследовала в комнату.

Обстановка Ксюхиной квартиры не отличалась особой изысканностью. У окна стоял компьютерный стол, рядом диван. С другой стороны – полированный шкаф с антресолью и несколько книжных полок. Всё же остальное пространство занимали непонятного вида девайсы. Их было много, большую часть из них Ксюха собирала сама, но мало что из этого работало.

– Ну, что, Оль, желаешь ли ты посмотреть на живого Юлия Цезаря? – спросила вдруг Ксюха у меня из-за спины, и я с удивлением оглянулась на неё.

– С удовольствием. Люблю исторические загадки. А у тебя есть мысль, как это устроить? – подхватила я её тон, ни секунды не сомневаясь в том, что она шутит. Последнее время я всё больше увлекалась историей Древнего Рима, а особенно личностью сего прославленного завоевателя, поэтому имя Юлия Цезаря прозвучало из уст Ксюхи вполне закономерно. А познакомились мы с Ксюхой через форум на почве взаимного интереса к кораблям и морским приключениям, но это была уже другая тема.

– Есть, – ответила Ксюха с неожиданной серьёзностью. – Я за этим, Оль, тебя и позвала. Помнишь, мы с тобой говорили, что бы мы стали делать, если бы нашли вдруг вход в портал?

– Ну. Ты что же, нашла?

– Не совсем. Я долго думала, и я… В общем, я изобрела Машину Времени.

От Ксюхи можно было ожидать многого. Она жила одна, получила два высших образования, работала то там, то тут, вечно чего-то изобретала, в общем, была человеком не от мира сего. Она умела пошутить, и в двадцать семь лет оставалась в душе любопытным ребёнком, романтичным и легко увлекающимся. В том, что она гениальна, я не сомневалась. Но в том, что настолько…

– Ты это серьёзно? – я не могла поверить.

– Конечно. Стала бы я иначе отвлекать тебя от твоих котов! – Ксюха, казалось, даже немного обиделась. – Я пробовала её на неодушевлённых предметах, и вроде бы всё получалось. Теперь настала очередь испробовать её на себе, и я позвала тебя. Ты ведь клялась, что легко смогла бы войти в портал. А это нечто похожее, только гораздо безопаснее. В портале ведь неизвестно, что тебя ждёт, а здесь всё известно. Мы окажемся на этом же месте, только в другое время.

– Хорошо, что у тебя первый этаж, – заметила я, едва она договорила.

– Угу, – она улыбнулась. – Я, кстати, даже не подумала об этом. Прикинь, как бы мы упали этажа этак с восьмого!

– В общем, запасаемся парашютами, – я всё ещё сомневалась в Ксюхиной правдивости, а потому попросту поддерживала игру.

– Ну, я думаю, обойдётся, – Ксюха рассеяно обвела взглядом квартиру. – Давай попьём чаю, у меня тут печенье есть, а потом начнём эксперимент. Ты как?

Я согласилась, и мы переместились на кухню, где водрузили на плиту почерневший эмалированный чайник. Пакет с печеньем уже лежал на столе, а чашки пришлось сначала помыть. Они стояли в раковине уже несколько дней, и коричневый налёт успел въесться в их поверхность. Тут я отметила, как Ксюха запустила за эти дни хозяйство, и подумала, что, наверное, у неё действительно было какое-то важное занятие. Неужели изобретение Машины Времени?

– А ты что хочешь посмотреть: будущее или прошлое? – поинтересовалась Ксюха, когда чайник вскипел, и мы сели друг напротив друга.

– Всё хочу.

– Ну а сначала?

– Не знаю. Может, начнём по порядку?

– С момента возникновения Земли?

– Для этого нам понадобятся скафандры.

– С Юрского периода?

– Ага. И будем от динозавров бегать, – мы обе засмеялись. – Это, конечно, было бы здорово, только сначала нужно продумать экипировку. Сапоги болотные. Ну, не знаю, чего там ещё.

– А прикинь – в каменный век попасть! Как раз в тот период, когда неандертальцы кроманьонцами менялись!

– Да, чувствую, все загадки истории наши будут!

– В общем, так, – Ксюха проглотила смех. – Давай для начала придумаем что-нибудь не такое крамольное. Слетаем куда-нибудь буквально на пять минут, а потом сразу назад. У меня на всякий случай два пульта есть. Тебе и мне. Ну, мало ли чего. Нажатием на кнопку передаётся сигнал, и мы дома.

– Отлично, давай. Сорок пятый год до новой эры.

– Юлий Цезарь? – Ксюха посмотрела на меня хитро.

– А мы его всё равно не увидим. Мы же не в Риме.

– И даже не в Галии. Допивай скорее, пойдём пробовать.

Несколькими большими глотками я опустошила чашку, чтобы вслед за Ксюхой поспешить в комнату. По дороге захватила с вешалки свою куртку. Ксюха посмотрела на меня и нацепила свою. Потом, чертыхаясь, натянула и зашнуровала «мартинсы».

– К эксперименту готовы! – я вытянулась в постойке «смирно». По-правде, я всё ещё не верила в то, что у Ксюхи есть реально работающая Машина Времени. У Ксюхи вообще редко что-либо работало.

– Сейчас я! – она засуетилась, подключая какие-то провода, вывела из спящего режима компьютер, что-то набрала на клавиатуре. – Так, значит, сорок пятый год до новой эры.

– Да без разницы, – я решила не настаивать.

– Ну, да, без разницы. Сорок пятый – так сорок пятый, – она вновь занялась подключением чего-то.

По непонятного вида девайсу пробежались голубоватые вспышки, раздалось слабое потрескивание.

– Вставай вот сюда! – Ксюха показала мне на центр комнаты, где в форме крестика пересекались едва заметные лучи. Я встала. Она сунула мне в руку пульт, похожий на лентяйку от телевизора, а сама встала рядом, сжимая такой же.

– Ну, с Богом!

Мы переглянулись. Потрескивание переросло в гул, нас окутало белым дымом, а уже через мгновение дым рассеялся, открывая нашему взору густые высокие деревья. Деревья эти двигались вверх. Не успела я сообразить, что происходит, как ноги мои опустились на мягкую подстилку из опавшей хвои. Тело не успело сгруппироваться, поэтому его понесло вбок, но покрытая толстым хвоей земля приняла меня, словно перина. Лишь кое-где из неё торчали тонкие веточки, о которых мне повезло не поцарапаться.

– Чёрт! – я поднялась, отряхивая джинсы, и огляделась. Ксюха рядом со мной тоже поднималась с земли. Вокруг, куда ни глянь, простирался лес. В основном он состоял из сосен, но попадались и лиственные деревья. Солнечные лучи едва проникали сквозь густые кроны, а потому не могли разогнать полумрак. Где-то высоко над головой щебетали птицы.

– Ну, вот, мы и в прошлом, – объявила Ксюха, задирая голову к небу. – Ничего так грохнулись. И внутри дерева никакими частями тела не оказались. Повезло, в общем.

– Угу, – отозвалась я.

По стволу, совсем рядом, прошмыгнуло нечто маленькое, шустрое и рыжее. Посмотрело сверху с любопытством и скрылось среди веток.

– Смотри, белка! Надо же! И не боится!

– А кого ей здесь бояться? Она, небось, человека впервые в жизни видит.

– Да, похоже, мы попали в ту ещё чащобу!

– Я слышала, в старые времена в нашей местности даже рыси водились! А уж про медведей я вообще молчу. Ещё хорошо, что лето сейчас. Попали бы в зиму – утонули бы в снегу.

– Точно, – Ксюха перевела взгляд на свои ноги и принялась счищать с джинсов остатки хвои. – А здесь, наверное, грибы есть. Можно насобирать. Прикинь?

– Можно и насобирать. Нам потом главное, когда возвращаться будем, ни на кого не нарваться. В твоём микрорайоне застройка частая, запросто можно в стену угодить. А вообще, что будет, если два предмета займут в пространстве одно и то же место?

– Не знаю, – Ксюха потёрла нос. – Скорее всего, нарушится молекулярная структура обоих предметов. Но мы проверять не будем, я думаю. Во всяком случае, не на себе.

– Это уж как повезёт, – хмыкнула я. – Но всё равно я тебя поздравляю. Презентация прошла успешно.

– Сама всё ещё не верю, – Ксюха подошла к ближайшему дереву и погладила шершавый ствол. – Мы переместились на две с лишним тысячи лет назад! Во времена Древнего Рима! Эх, жалко, что мы так далеко! А то бы посмотрели!

– Что ж, надо копить деньги на путёвку в Италию. Кстати, о деньгах. Ксюх, ты думала, сколько эта штука стоит?

– Сколько?

– Понятия не имею. Но на путёвку в Италию точно хватит.

– Если мы её продадим, нам не позволят ей пользоваться.

– Тоже верно. Надо будет подумать, как лучше поступить. Вернее, конечно, решать тебе, ведь это твоя машина.

– Ой, да ладно! Любой бы мог оказаться на моём месте. Просто мне приснился сон, как она должна быть устроена. Потом я проснулась и выполнила всё точно так, как там описывалось. Ну, и…

– Что?

– А давай, поедем теперь куда-нибудь поближе. Век в восемнадцатый, например? А то в лесу как-то не так интересно.

– Да, вся история почему-то происходила не у нас, – согласилась я. – А нам действительно для первого раза, пожалуй, хватит. Надо же убедиться, что всё в твоей машине работает правильно.

– Тогда давай руку.

Мы отошли от места приземления с таким расчетом, чтобы обратно материализоваться в палисаднике около дома, где нам точно никто бы не помешал, и одновременно нажали на большие чёрные кнопки, украшавшие наши пульты. Никакой реакции не последовало. Я выжидающе посмотрела на Ксюху, а она – на меня.

– Что за чёрт? – я ещё раз нажала кнопку. Безрезультатно. Ксюха повертела в руках пульт.

– Ничего не понимаю! – изменившись в лице, прошептала она. – Всё же должно работать! Батарейки были свежие!

Как бы подтверждая свою мысль, она открыла на пульте маленькую крышечку и извлекла оттуда две пальчиковые батарейки. Проверила полярность. Вновь засунула их обратно. Мы взялись за руки с целью совершить ещё одну попытку, но ничего не произошло. Дрожащими руками я принялась разглядывать свой пульт. Сердце стучало с ноющей болью. Мысли понеслись с лихорадочной скоростью, но при этом оставались на удивление чёткими и ясными.

– Так, Ксюх, успокойся. Как у тебя эта система работает?

– Радиоуправление.

– Как, радиоуправление? – я уставилась на неё, от удивления забыв закрыть рот.

– Ну, так. А что?

И тут мне стало смешно. Так смешно, что я расхохоталась, прислонившись спиной к стволу сосны.

– Что? Что? – Ксюха в ужасе подёргала меня за рукав. – Говори нормально, Оль! Я не понимаю!

– Ну, ты, даёшь, мать! Ну, ты даёшь! – я не сразу справилась со смехом. – Изобретательница, блин!

– Так что же?

– А то! Вот ты скажи мне, куда эти пульты отправляют радиосигналы?

– На расстояние до…

– А на время?

Тут до Ксюхи начало доходить, и она, обхватив руками голову, села на землю рядом со мной.

– О, боже! Какая же я дура!

– Дура, – согласилась я. – А я дура, что не проконтролировала, чего ты там наизобретала. Ведь знала же, что ты никогда ничего не доводишь до конца!

– Прости меня, Оль! Что же делать-то?

А вот на этот вопрос у меня ответа не было. Мы вдвоём сидели в девственном лесу, сжимая в руках бесполезные пульты управления прибором, обещавшим появиться на свет более чем через две тысячи лет. Хорошо ещё, что было лето…

@темы: Рассказ, Творчество

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

The Rise And Fall Of Ziggy Stardust

Когда-то я написала нечто вроде фан-фика к этому замечательному альбому Дэвида Боуи. Изменила все имена, перенесла действие в Россию... В остальном же старалась хотя бы в общем придерживаться основного текста.

Отказ от спасения



Попыток написать нечто подобное было у меня несколько. Некоторые даже в соавторстве. Все они закончились неудачно. Вернее, не были доведены до конца. Возможно, я ещё вернусь к этому сюжету когда-нибудь. Возможно, также, что я увидела нечто совсем не то, что другие. Даже не то, что хотел сказать сам Боуи. Но ведь мы все люди. И все разные. Разве ж нет?

@темы: Рассказ, Творчество