Когда я только что коснулась этого жанра, я почему-то думала, что задача фик-райтера брать какие-либо известные факты по заданному фэндому и преподносить их с неожиданной стороны. Особенно это касается исторических тем, ведь в истории так много белых пятен! Однако на практике такого вообще не наблюдается. Фан-фики представляют собой любовные истории с разными рейтингами и пэйрингами, часто вообще никак необъяснимые с точки зрения формальной логики и банальной эрудиции. Если взять в качестве примера того же Александра Великого, то мало кто помнит, что он, вообще-то, гениальный полководец и завоеватель. По фикам складывается такое впечатление, что он и меча-то в руках не держал, а только и делал, что гулял по мальчикам. Интересные мысли и идеи попадаются крайне редко.
читать дальшеНо красивый фик ни о чём, как выяснилось, это ещё не самое худшее. Существуют ещё и фики-маразмы, которые, как показывает практика, пользуются особенным спросом. Критерий донельзя прост. Чем дурнее и абсурднее, тем лучше. Ну, хардовость тоже добавляет к оценке балл.
Собственно, писателей, пишущих в угоду толпе, я понимаю. Признания хочется всем. И зачем придумывать себе сложности, когда оно может достаться так легко? Меня удивляет другое. А именно — читатели. Такое впечатление, что думать им лень, да и уже разучились. Им бы "мяса" побольше и глупых приколов типа "поскользнулся на банановой кожуре, попал под машину, руки и ноги оторвало". Что можно сказать о людях, с восторженным визгом читающих подобные "произведения"? Боюсь, что ничего хорошего.
Когда говорят, что народ — это быдло, очень хочется возразить, да вот нечего. Каждый человек по отдельности — личность, а все вместе — стадо глупого скота.
Прочитала В. И. Райцес "Процесс Жанны Д'Арк" вот с этой ссылки: http://vivovoco.nns.ru/VV/PAPERS/HI...ELLE/JEANNE.HTM, за которую ещё раз хочу поблагодарть КПД. Написано так, что сразу вызывает целую бурю эмоций. И в первую очередь то, как несправедливо ради собственнной выгоды правительство предаёт свой же народ и его героев. Такое, наверное, случается и сейчас... А тогда была ещё и церковь, тоже любившая поиграть в политические игры... Люди умирают, а политики наживаются... Обидная правда жизни.
Здесь Жанна д'Арк предстаёт полностью здоровым психически человеком. Разве что непродуманная попытка побега из замка Боревуар... Прыжок с большой высоты без страховки с вполне логичным результатом.
Ужасно жалко человека, так откровенно преданного тем, за кого она боролась. Это было ошибкой с её стороны — короновать Карла VII. Но могла ли она этой ошибки избежать? Едва ли.
И ещё один грустный вывод: если кому-то влиятельному нужно сфабриковать обвинение, то оно будет сфабриковано, даже если абсолютно нелепо.
Кстати, автор не отрицает возможности существования у Жанны синдрома Морриса, который ни коем образом не влияет на психическое здоровье человека.
Их тут много разных. Прстранственный, числовой, словесный, целых пять тестов на IQ, Оксфордский тест способностей и многие другие. Прикольные тоже есть.
Металлические каблуки звонко цокали по асфальту. Джонатану безумно нравился этот звук. Звук – символ перевоплощения. Плотный капрон обтягивал ноги, тугие бретельки бюстгальтера вдавливались в плечи. Во всём этом было что-то волнующее, авантюрное. В такие моменты Джонатан не ощущал себя собой. Он был ей, очаровательной блондинкой с длинными стройными ногами и тонкими чертами лица. Он даже придумал ей имя и возраст. Её звали Джоанна Грэйс, и ей было девятнадцать лет. Она окончила школу и работала официанткой в баре. Мечтала пойти учиться на модельера. Ей нравились мускулистые парни и экзотические наряды. Джонатан придумал для неё даже семью: родителей и сестру. Всё это его героиня могла рассказать, проводя время с кем-нибудь из очарованных ею молодых людей в приятном малолюдном кафе, или же в прокуренном и пропахшем виски дешёвом баре. Место не имело значения. Главным являлось внимание во всех его проявлениях. Подарки, цветы, романтические прогулки и душещипательные признания. Джоанна любила, когда за ней ухаживали. Любила всё то, что помогало ей почувствовать себя настоящей женщиной.
Впрочем, Джоанна не чуралась и приключений. Да и как же без приключений можно обрести новое знакомство? А новые знакомства требовались всегда. Ведь ни одно из них не могло продолжаться долго. Существовала черта, за которую Джоанна не могла перешагнуть, ибо тогда она переставала быть Джоанной, и едва ли это могло принести ей что-то кроме скандала и испорченного настроения. От особо настойчивых кавалеров приходилось избавляться быстро, иногда даже жестоко. К счастью, у Джоанны всегда находились те, кто помогал ей это сделать.
Ночная улица практически пустовала. Мало кто решался прогуливаться по самому неблагополучному району города в столь позднее время. Редкие автомобили проносились на большой скорости, на мгновение освещая тёмную дорогу яркими огоньками фар. Джонатан улыбнулся, поправляя длинные начёсанные волосы. Он знал, что рано или поздно кто-нибудь обязательно остановится с целью завести мимолётное знакомство с симпатичной девушкой в чёрной кожаной мини-юбке и короткой блестящей курточке.
На глаза попалась брошенная кем-то газета. Огромный заголовок на первой полосе гласил: «Новая жертва Джека Потрошителя. Ей было всего семнадцать!» Джонатан удивился. Насколько он помнил, Джек Потрошитель жил когда-то очень давно и вообще не в Штатах, но газету поднимать не стал и тут же забыл о ней. Проезжавший мимо автомобиль притормозил у обочины, подавая резкий звуковой сигнал. Передняя дверца приоткрылась.
— Садись, что ли, — прозвучал суховатый мужской голос. Джонатан с готовностью подошёл к машине и заглянул в салон. Первым делом он хотел убедиться, что мужчина внутри один. Так оно и было.
— Ну, что замерла?
— Ничего, — Джонатан не стал больше раздумывать и устроился на мягком кожаном сиденье. Когда он захлопнул дверцу, машина плавно снялась с места.
Дональд Флинт искоса разглядывал сидящую рядом красотку, и чувство неприязни всё больше охватывало его. Девушка была молода и сильно накрашена. Густо обведённые чёрным голубые глаза казались большими и выразительными. Яркая помада с блеском придавала губам объём. Длинные серьги покачивались в ушах. Длинные очень светлые волосы пышно начёсаны и зафиксированы при помощи лака. Ногти ярко-красные, ровные, один к одному. На запястье дешёвая цепочка. Юбочка такая, что едва прикрывает зад. Сапоги высокие, красные, почти до колен. Всё, всё в этой девушке служило одной единственной цели – привлекать внимание мужчин. Да кто она такая, в самом деле? Шлюха, проститутка, мразь! Она мечтает лишь о том, чтобы её оттрахали и получить за это деньги. Она не способна ни на какие чувства, дешёвка, пустое место! Она создана для того, чтобы сбивать с толку благородных людей, пробуждать в них всё самое низменное, недостойное. Она порождение злых сил, искушение, ниспосланное дьяволом, а с искушениями нужно бороться. И Дональд Флинт боролся. Он боролся, как мог, не испытывая ни жалости, ни сострадания. И, чем больше он боролся, тем больше ненависти к таким, как эта девушка, кипело в нём. Нет, он вовсе не был склонен ненавидеть всех женщин. По крайней мере, ему так казалось. Он бы с радостью написал оду той, единственной, достойной, воплощению мудрости и чистоты, которая так часто являлась ему в мечтах. Но в реальной жизни он таких пока ещё не встречал. Он, конечно, прощал тех, кто приносил обществу пользу: ухаживал за больными и за детьми, работал в домах престарелых, но только не таких размалёванных кукол, которые шляются по ночным улицам в поисках новой жертвы. Они как крысы, что разносят заболевания. Их кровь – это один сплошной яд. И долг его, Дональда Флинта, очистить мир от этих дьявольских отродий. Именно этим он и занимался, каждую неделю выезжая в свой смертоносный рейс.
В прошлый раз ему попалась брюнетка, тоже очень молоденькая. Она царапала себе шею, когда прочный капроновый шнурок затягивался на ней, а потом смотрела остекленевшими чёрными глазами с застывшими в них ужасом и мольбой. Дональд же испытал гордость оттого, что не поддался на эти мольбы. Он ощущал себя настоящим героем, способным справиться с любым злом. И вот теперь новая жертва развратно демонстрировала ему свои коленки.
— Сколько ты берёшь за услуги? — поинтересовался Дональд просто так. Платить девушке он, естественно, не собирался.
— За какие услуги? — та сделала вид, что не поняла его и кокетливо опустила длинные накрашенные ресницы.
— Сама знаешь, за какие, — Дональд криво усмехнулся.
— Разные услуги разного стоят, — тон девушки был уверен и игрив. Очевидно, она даже не догадывалась, что её ждёт.
— У тебя большой прейскурант?
Она засмеялась, откидываясь на спинку сиденья.
— Большой! Но не для каждого. А ты кто вообще такой? Костюм, белая рубашка. Воротничок накрахмален. Ты из банковских служащих?
— Какая тебе разница?
— Никакой. Просто интересно. Ты работаешь за столом, так как твой пиджак на локтях лоснится. Много пишешь. На среднем пальце правой руки характерная шишечка от ручки.
— Внимательная, да? — Дональда слегка передёрнуло. — А что ещё ты видишь?
— Тебе около сорока. Уровень дохода немного выше среднего. Ты неженат, тщеславен, не признаёшь слабостей. Любишь точность, щепетилен. Считаешь, что ты лучше и умнее меня.
— А ты, верно, так не считаешь?
— Конечно. Кто же считает себя хуже? У тебя здесь курить можно?
— Нет.
— Я так и думала. А куда ты меня везёшь?
— А тебе не всё равно?
— Всё равно, если потом довезёшь обратно.
— Довезу… если будешь настаивать.
— Договорились.
Автомобиль остановился недалеко за городом на опушке какого-то незнакомого Джонатану леса или парка. Фары погасли, и в окна салона заглянула синеватая темнота.
— Ну, давай, детка, покажи, на что ты способна, — Дональд снял руки с руля и повернулся к Джонатану.
— Что тебе показать? — тот внимательней вгляделся в лицо мужчины, пытаясь определить, чем же именно оно насторожило его. Что-то в этом образе не клеилось. Явно преуспевающий человек, аккуратный, интеллигентный, посадил к себе в машину девушку, очевидно, желая развлечься. Но взгляд… взгляд какой-то напряжённый, с будто бы намеренно подавляемым сексуальным желанием. И манера разговаривать жёсткая, презрительная. Парни из латиноамериканского квартала выражались, конечно, значительно грубее, но они и сами по себе были другими. Их манеры и ценности соответствовали их образу жизни, а тут было что-то явно не так. Такие, как этот мужчина, опасны. Скрытый садист? Тут Джонатану вспомнилась газета. Неужели Джек Потрошитель?
— Не юли, сучка! Ты же сама этого хочешь! Это твой заработок! — в голосе Дональда зазвучали металлические нотки.
— Когда ты меня приглашал, мы ни о чём не договаривались, — Джонатан нащупал на дверце ручку. — Я не говорила, что готова сегодня трахаться. Разве что только отсосать…
— Ну а больше с тебя и не требуется.
— Ладно. Только здесь неудобно. Выйдем, — Джонатан распахнул дверцу. Понимая, что быстро выскочить из машины не удастся, он, не торопясь, перекинул через порог ногу, не сводя с Дональда глаз. Никогда ещё высокие каблуки не мешали ему так сильно.
— Эй! Стоять! — Дональд крепко ухватил его за руку и дёрнул на себя. Джонатан успел удержаться за край крыши. В свои семнадцать лет он ещё не обладал достаточной силой, чтобы реально противостоять взрослому тридцатидевятилетнему мужчине. К счастью, его противник тоже не отличался большим весом и тренажёрные залы посещал нечасто.
— Отпусти, приятель. Я же говорю, здесь неудобно, — Джонатан выставил из салона вторую ногу, покрепче вцепился в крышу и круговым движением вырвался из захвата. Дональд не удержал скользкий лакированный рукав.
— Ну, ладно, держись, — он переместился на соседнее сидение, на всякий случай оставив дверцу со стороны водителя закрытой, и тоже стал вылезать. Джонатан отошёл на пару шагов. Он мог бы попробовать бежать, но, реально оценив свои силы, понял, что это бессмысленно. Десятисантиметровые «шпильки» не позволят ему развить достаточную скорость, и мужчина, если захочет, с лёгкостью догонит его. А от нападающего сзади противника отбиваться гораздо сложнее, чем глаза в глаза.
Дональд выбрался из машины. Он уже начал нервничать, ибо эта девчонка вела себя крайне странно. Не испугалась, не зажалась и даже не побежала. Да и силища у неё! Спортсменка, что ли? Но может ли спортсменка быть проституткой? Или же она подсадная, из полиции? Но почему тогда нет подстраховки? По дороге Дональд специально проверял, и был уверен, что за ним никто не следил. Вспомнился недавний разговор о месте работы Дональда. Неужели и правда девчонка из полиции? Но, даже если и так, теперь уже обратной дороги нет. Нельзя оставлять в живых свидетеля. Тем более, такого свидетеля. Кто знает, что ещё она заметила.
Внимание Джонатана привлекло что-то белое, кончик которого предательски свешивался из кулака мужчины. Что-то вроде верёвки или шнурка. А зачем ему верёвка? Ответ напрашивался лишь один. Перед ним действительно новоявленный Джек Потрошитель, о котором писалось в газете. Или же кто-то ему подобный. Дело принимало серьёзный оборот.
— Ладно, приятель, поиграли, и хватит, — голос Джонатана прозвучал хрипло от нахлынувшего волнения. — Это ведь о тебе в газетах писали? Это ты девчонку придушил?
Дональд пристально вгляделся в стоявшую перед ним фигуру. Сейчас, когда девушка стояла, отведя одну ногу немного назад и столь же несильно подав вперёд корпус, очевидно, для устойчивости, что-то неуловимо мужское почувствовалось в ней. И голос показался Дональду уже совсем неженским.
На лбу выступил холодный пот. Никогда в жизни Дональд не предполагал, что способен так ошибиться. Это казалось невероятным. Отличить мужчину от женщины – что может быть проще? Он хотел выполнить свою миссию и убить блядь, грязную потаскушку, соблазнявшую мужчин, а оказалось, что перед ним переодетый парень. И никакое шестое чувство не подсказало ему его ошибку. Но, самое главное, Дональд понятия не имел, что же ему теперь делать. Перспектива сразиться с мужчиной вызывала в нём ужас. Этот мужчина может быть сильным, может знать приёмы каратэ или какой другой борьбы. Он может свернуть Дональду шею или проломит голову. Дональда передёрнуло от подобных мыслей, а руки задрожали.
— Ты… ты парень, что ли? — Дональд едва обрёл дар речи.
— Да, представь себе. Ты ведь Джек Потрошитель, да?
Дональд хотел было броситься в машину и поспешно ретироваться с места неудавшегося преступления, но тут подумалось, что парень теперь обязательно заложит его. Рука сама выпустила шнурок и потянулась в карман пиджака за ножом. У Дональда был с собой нож. Не зря же газетчики называли его вторым Джеком Потрошителем. Одеваясь в дождевой плащ, чтобы не испачкаться в крови, он вспарывал животы своим задушенным жертвам. Правда, внутренности не вырезал за неимением представления, как это делается. Он пробовал однажды повозиться, но получилось слишком долго и грязно. Поэтому все последующие разы Дональд попросту выпускал их наружу.
Выдвижной нож щёлкнул. Джонатан узнал этот хорошо знакомый звук и сосредоточил внимание на правой руке противника. В том, что Дональд правша, сомневаться не приходилось.
Джонатан вспомнил все свои драки в латиноамериканском квартале. Он не слишком любил драться, но по необходимости умел, а необходимость эта возникала часто. Джонатан прикинул, кто страшнее, этот мужик или молодчики из знакомой банды и пришёл к выводу, что те, пожалуй, пострашнее будут, как-никак в боях закалены, а этот едва ли умел постоять за себя даже в школе. В любом случае, бояться было поздно, и Джонатан приготовился к обороне.
Дональд достал оружие и, бросился на врага, отведя локоть назад для удара. Джонатан подался влево. Клинок проскочил мимо, резанув лишь воздух, и в ту же секунду Джонатан, одной рукой ухватив Дональда за запястье, другой со всей силы ударил в нос. Вбить переносицу в череп не получилось, удар оказался недостаточно сильным для этого, но достаточным для того, чтобы оглушить противника и сбить его с ног. Рука с ножом вывернулась и разжалась. Клинок упал в траву. Дональд тоже упал, схватившись за лицо. Воспользовавшись моментом, Джонатан поднял нож и попятился к машине. Времени хватило на то, чтобы сесть внутрь и заблокировать дверцу прежде чем Дональд добрался до неё. По лицу мужчины была размазана кровь. Она же запачкала белый воротничок рубашки и лацканы серого пиджака. Дональд заскользил пальцами по стеклу, оставляя кровавые разводы. Открыть дверцу он уже не мог.
До водительского сидения Джонатан добрался тоже раньше, чем Дональд обогнул машину. Заблокировал дверцу, включил фары, и дал задний ход. В какой-то момент он испугался, что Дональд бросится сейчас под колёса, но тот не успел и этого. Боль не позволяла ему соображать, а в голове гудело. Его автомобиль выехал на дорогу и скрылся в ночи.
Джонатан остановился около первого попавшегося таксофона. Звонить в полицию ему не хотелось, и он набрал номер домашнего телефона некогда знакомого инспектора. В трубке послышался заспанный женский голос:
— Алло.
— Прошу прощения, но мне необходимо срочно поговорить с инспектором Стормом.
— Сейчас, подождите минуточку.
Герберт Сторм ответил почти сразу же. Очевидно, ночные вызовы были ему не впервой.
— Да, слушаю вас.
— Мистер Сторм, это Джонатан Дейли. Я нашёл маньяка, о котором писали в газетах.
— Что? — от сонного тона инспектора не осталось и следа. — Джонатан Дейли? Где ты? Что случилось?
— Я бросил его раненого в лесу. Я боюсь туда возвращаться. Я в его машине. Это «вольво», — Джонатан назвал номер автомобиля и примерное место нахождения. — Он ведь верёвкой всех душил, да?
— Да… А как ты на него вышел?
— Случайно. Он хотел меня задушить, а я ему нос сломал. Вы приедете, инспектор?
— Так, да. Сейчас вызову бригаду и приеду. Никуда не уходи оттуда.
— Я верёвку поднять забыл. Она там осталась. Но я правда боюсь возвращаться.
— Никуда не возвращайся! Жди на месте! Запрись в машине и жди.
— Хорошо. Но только вы приезжайте! Я не хочу говорить ни с кем другим.
— Приеду, приеду, жди!
Ждать пришлось недолго. Когда несколько полицейских машин, мигая красным и синим, появились на дороге, Джонатан расслабленно улыбнулся. Чувствуя внезапно нахлынувшую усталость, он отпер дверцу и выбрался на свежий воздух. Однако он понимал, что эпопея ещё не закончена.
Полицейские остановились, несколько человек вылезло из машин. Джонатану стало ещё спокойнее, когда среди них он увидел высокую худощавую фигуру инспектора Сторма. Потребовалось множество усилий, чтобы не повиснуть сразу же у инспектора на плече. Ноги едва слушались.
— Это же не мальчик, это девочка, — послышался тихий шёпот из-за спины инспектора. Джонатан только взглянул туда, ибо на кокетство сил уже не было.
— Садись, поехали, покажешь место, — инспектор повёл его к полицейской машине. — Как же это ты попал так? Поразительно. Вообще-то, я не веду это дело. Им занимаются совсем другие люди, но я прослежу за тобой. Спасибо, что позвонил.
— Мне не хотелось, чтобы он напал ещё на кого-нибудь. Это ведь так страшно… Страшно от одной только мысли… А как же вы искать его будете? Он же мог пойти куда угодно!
— Не беспокойся. Ты покажешь место, а остальное уже наша работа. И по дороге расскажешь, что же, всё-таки, у вас произошло.
Местность обыскивали с фонарями и собаками. Джонатан всё это время сидел в машине рядом с инспектором Стормом и пил кофе из термоса, наблюдая за пробегающими в темноте лучами прожекторов. Шнурок вопреки всем его ожиданиям отыскался почти сразу же. А спустя ещё полчаса мимо провели Дональда Флинта со связанными за спиной руками. Очевидно, ему не удалось уйти далеко. Его лицо всё ещё было в крови. Инспектор Сторм, выйдя из машины, поговорил с кем-то и вскоре вернулся назад.
— У него даже хирургический набор в машине нашли. Поразительный человек. Всё остальное покажет экспертиза. Но тебе, Джонатан, придётся выступать в этом деле свидетелем.
— А что, без этого никак нельзя? – Джонатан поморщил нос.
— Никак. А чего ты, собственно, боишься? Ты даже не превысил необходимой самообороны.
— Я не из тех свидетелей, которые вызывают доверие. Мне что, говорить, что я был переодет в женщину и что он меня перепутал?
— Именно это тебе и придётся сказать. Твои действия, конечно, необычны, но в них нет состава преступления. У нас нет закона, запрещающего мальчикам переодеваться девочками и наоборот. А сейчас поехали, я отвезу тебя домой. Ты вон какой тихий! Устал, должно быть.
— Да. А я ещё подумал. Почему ни одна из девушек с ним не справилась? Он же слабак! Он вообще драться не умеет! Он от одного удара сломался.
— Ну, во-первых, ты бьёшь всё-таки посильнее, чем девушка. Нос ведь ты ему действительно сломал. А во-вторых, стресс часто вызывает столбняк. Такое даже с мужчинами иногда случается, но значительно реже. То, что ты не растерялся, замечательно. Но и не надо забывать, какой у тебя боевой опыт. Ты ведь, хоть и изображаешь из себя кокетку, – инспектор усмехнулся, – но на самом деле ты уличный боец, такой же, как Эдвард Брайтон и его друзья из трущобы. Иначе ты бы с ними так тесно не сошёлся.
— Но я люблю Эдварда!
— Дело не в этом. Дело в том, что они тебя приняли. Они, кто живёт по законам джунглей, кто принимает и признаёт только силу оружия, считают тебя своим. Это нонсенс, но это факт.
Джонатан задумчиво опустил взгляд. Душу грызла какая-то пустота, и тут вдруг он понял, что Джоанны Грэйс больше нет в нём. Она умерла, оставив после себя лишь разлагающийся труп. Погибла от руки маньяка.
Вчера вспоминала детство, пересматривая этот фильм. Теперь он, конечно, воспринимается не так, как в семи-восьми летнем возрасте. Тогда он казался мне истинным шедевром.
В фильме много диалогов, мало относящихся к делу, но создающих атмосферу. Ну, например, про власовцев, о попытке генерала Власова переманить на сторону немцев пленных советских генералов. Есть умеренная критика советского образа жизни, как это и было положено в 1984 году.
читать дальшеТорговля наркоитками считалась, очевидно, в те времена менее тяжким преступлением, чем политический шпионаж, даже если происходила в особо крупных размерах и с применением в качестве контейнеров "выпотрошенных грудных младенцев". По крайней мере, Джону Глэббу за это ничего не сделали. Более того, советское правительство пообещало скрыть от мировой общественности эту информацию в обмен на отсрочку военной операции в африканском государстве Нагония. Дальнейшая судьба Джона Глэбба и Пилар вообще осталась неизвестной. И это при том, что они являлись как бы главными преступниками, уничтожившими кучу народа и вербовавшими агентов. Несчастная жена Джона Глэбба Эмма осталась в сумасшедшем доме. И никто ей не помог. Ладно ещё Славина и Зотова потребовали освободить из-под ареста. В общем, прослеживается явное равнодушие советских властей к людям. А вот американцы - другое дело. Они своих ценят и спасают, даже если те ведут себя ну совсем некорректно.
Непонятно также, что сталось с Марио Огано и его армией. Ведь на африканском континенте осталась хорошо обученная и вооружённая армия генерала Огано...
Потрясающе показано, как гремеруют человека! Почти весь процесс.
Такое впечатление, что съёмки Берлина производились в Берлине, а съёмки африканских государств там, где на самом деле растут пальмы.
Самых отрицательных героев не забыли связать с фашистами, что должно было поспособствовать их ещё большей отрицательности.
Фильм где-то наивный, где-то пропагандистский, где-то критический.
Довелось мне вчера весь день просидеть с дитями моей подруги. Ну, надо было помочь человеку. В общем, и ничего страшного. Дети как дети, активные, но управляемые. Удивило меня другое. Мальчишке три года. О войне и оружии ему вроде бы никто не рассказывал. Никто не проповедовал культ военной силы. Но... Переключая телевизионные каналы, случайно наткнулись на американский боевик, где крутые матёрые мужики выясняли отношения, помахивая друг перед другом автоматами. У ребёнка сразу глаза загорелись, он в экран впялился и долго потом возмущался, когда канал таки переключили на другой. Любая игрушка в руках тут же становится пистолетом. Ценность игрушки определяется схожестью с данным видом оружия. "Пистолет" незамедлительно направляется в лоб того, кто рядом.
Сделал из конструктора ружьё. Когда целился, дуло клал на локоть. И где насмотрелся? Почему именно эта информация нашла в детском сознании такой отклик? Если честно, я поражена. Такое впечатление, что любовь к оружию - это что-то генетическое. И не только к оружию, но и к его использованию. Сколько человек знаком с огнестрельным оружием? Всего лишь несколько сотен лет, а уже так с ним сросся...
читать дальшеОни ждали чуда. Их было много. Наверное, несколько десятков. Объединённые общей мечтой, они собрались у того места, где оно должно было произойти. Никто из них не знал, откуда именно оно возьмётся и что будет собой представлять, но они свято верили в него. Ожидание чуда жило у них внутри. Не было никаких обоснований его появления и никаких легенд. Чудо казалось им таким же естественным, как и весь мир. Никто из них не задумывался, откуда оно возьмётся, но все они были уверены в нём.
Огромный Мир простирался вокруг них. Он был неведом и мрачен. Может быть, именно поэтому они жаждали чуда так сильно. Опускающийся на землю вечер окутывал пространство в тёмную вуаль снов. В тишине что-то поскрипывало, и невидимый ветер гнал вверх струи тёплого воздуха.
Ожидавшим чуда минуты казались часами. Их волнение нарастало, и они метались взад и вперёд вокруг заветного места. Почему именно этого места, они и сами не могли понять. Неведомое чувство подсказывало им, что чудо должно было произойти именно здесь.
С наступлением темноты прибыли новые желающие приобщиться к чудесному. Толпа из больших и маленьких напряжённо гудела. Кое у кого уже начали появляться сомнения в правильности выбранного места и времени грядущих событий. Они раскололись на два лагеря. Самые нетерпеливые отправились на поиски чего-то нового. Большая же часть осталась. Предметы терялись во всё густеющей дымке надвигающейся ночи. Неужели же всё напрасно? И тут…
Это случилось. Свет и непередаваемое чувство эйфории наполнили ожидавших. Страх уступил место радостному возбуждению. Они были счастливы. Они не о чём не думали, дорвавшись, наконец, до столь желанного, божественного и необъяснимого чуда. Далее их уже ничто не волновало, ничто не имело значения для них. Они толкались и кружились, в безумной радости забыв обо всём.
***
Иван Петрович вошёл в комнату и включил лампочку, вокруг которой кружилась стайка мух.
Вот, нашла в сети фотку нашего главного индейца. Вот хоть и наивные эти фильмы, хоть и смешные, а всё равно нравятся. Душа на них отдыхает. Ну и такой главный герой, само собой...
Саммари: великие изобретения срываются на мелочах...
читать дальше– Привет, Оль. Проходи быстрее! – Ксюха открыла дверь своей маленькой заваленной хламом «хрущёвки» и посторонилась, пропуская меня вперёд.
– Что-то случилось? – осторожно поинтересовалась я, наблюдая, как в тёмно-карих глазах подруги заиграли весёлые огоньки.
– Сейчас всё узнаешь. Не разувайся, я не мыла пол.
– Ну, как знаешь, – я прямо в кроссовках проследовала в комнату.
Обстановка Ксюхиной квартиры не отличалась особой изысканностью. У окна стоял компьютерный стол, рядом диван. С другой стороны – полированный шкаф с антресолью и несколько книжных полок. Всё же остальное пространство занимали непонятного вида девайсы. Их было много, большую часть из них Ксюха собирала сама, но мало что из этого работало.
– Ну, что, Оль, желаешь ли ты посмотреть на живого Юлия Цезаря? – спросила вдруг Ксюха у меня из-за спины, и я с удивлением оглянулась на неё.
– С удовольствием. Люблю исторические загадки. А у тебя есть мысль, как это устроить? – подхватила я её тон, ни секунды не сомневаясь в том, что она шутит. Последнее время я всё больше увлекалась историей Древнего Рима, а особенно личностью сего прославленного завоевателя, поэтому имя Юлия Цезаря прозвучало из уст Ксюхи вполне закономерно. А познакомились мы с Ксюхой через форум на почве взаимного интереса к кораблям и морским приключениям, но это была уже другая тема.
– Есть, – ответила Ксюха с неожиданной серьёзностью. – Я за этим, Оль, тебя и позвала. Помнишь, мы с тобой говорили, что бы мы стали делать, если бы нашли вдруг вход в портал?
– Ну. Ты что же, нашла?
– Не совсем. Я долго думала, и я… В общем, я изобрела Машину Времени.
От Ксюхи можно было ожидать многого. Она жила одна, получила два высших образования, работала то там, то тут, вечно чего-то изобретала, в общем, была человеком не от мира сего. Она умела пошутить, и в двадцать семь лет оставалась в душе любопытным ребёнком, романтичным и легко увлекающимся. В том, что она гениальна, я не сомневалась. Но в том, что настолько…
– Ты это серьёзно? – я не могла поверить.
– Конечно. Стала бы я иначе отвлекать тебя от твоих котов! – Ксюха, казалось, даже немного обиделась. – Я пробовала её на неодушевлённых предметах, и вроде бы всё получалось. Теперь настала очередь испробовать её на себе, и я позвала тебя. Ты ведь клялась, что легко смогла бы войти в портал. А это нечто похожее, только гораздо безопаснее. В портале ведь неизвестно, что тебя ждёт, а здесь всё известно. Мы окажемся на этом же месте, только в другое время.
– Хорошо, что у тебя первый этаж, – заметила я, едва она договорила.
– Угу, – она улыбнулась. – Я, кстати, даже не подумала об этом. Прикинь, как бы мы упали этажа этак с восьмого!
– В общем, запасаемся парашютами, – я всё ещё сомневалась в Ксюхиной правдивости, а потому попросту поддерживала игру.
– Ну, я думаю, обойдётся, – Ксюха рассеяно обвела взглядом квартиру. – Давай попьём чаю, у меня тут печенье есть, а потом начнём эксперимент. Ты как?
Я согласилась, и мы переместились на кухню, где водрузили на плиту почерневший эмалированный чайник. Пакет с печеньем уже лежал на столе, а чашки пришлось сначала помыть. Они стояли в раковине уже несколько дней, и коричневый налёт успел въесться в их поверхность. Тут я отметила, как Ксюха запустила за эти дни хозяйство, и подумала, что, наверное, у неё действительно было какое-то важное занятие. Неужели изобретение Машины Времени?
– А ты что хочешь посмотреть: будущее или прошлое? – поинтересовалась Ксюха, когда чайник вскипел, и мы сели друг напротив друга.
– Всё хочу.
– Ну а сначала?
– Не знаю. Может, начнём по порядку?
– С момента возникновения Земли?
– Для этого нам понадобятся скафандры.
– С Юрского периода?
– Ага. И будем от динозавров бегать, – мы обе засмеялись. – Это, конечно, было бы здорово, только сначала нужно продумать экипировку. Сапоги болотные. Ну, не знаю, чего там ещё.
– А прикинь – в каменный век попасть! Как раз в тот период, когда неандертальцы кроманьонцами менялись!
– Да, чувствую, все загадки истории наши будут!
– В общем, так, – Ксюха проглотила смех. – Давай для начала придумаем что-нибудь не такое крамольное. Слетаем куда-нибудь буквально на пять минут, а потом сразу назад. У меня на всякий случай два пульта есть. Тебе и мне. Ну, мало ли чего. Нажатием на кнопку передаётся сигнал, и мы дома.
– Отлично, давай. Сорок пятый год до новой эры.
– Юлий Цезарь? – Ксюха посмотрела на меня хитро.
– А мы его всё равно не увидим. Мы же не в Риме.
– И даже не в Галии. Допивай скорее, пойдём пробовать.
Несколькими большими глотками я опустошила чашку, чтобы вслед за Ксюхой поспешить в комнату. По дороге захватила с вешалки свою куртку. Ксюха посмотрела на меня и нацепила свою. Потом, чертыхаясь, натянула и зашнуровала «мартинсы».
– К эксперименту готовы! – я вытянулась в постойке «смирно». По-правде, я всё ещё не верила в то, что у Ксюхи есть реально работающая Машина Времени. У Ксюхи вообще редко что-либо работало.
– Сейчас я! – она засуетилась, подключая какие-то провода, вывела из спящего режима компьютер, что-то набрала на клавиатуре. – Так, значит, сорок пятый год до новой эры.
– Да без разницы, – я решила не настаивать.
– Ну, да, без разницы. Сорок пятый – так сорок пятый, – она вновь занялась подключением чего-то.
По непонятного вида девайсу пробежались голубоватые вспышки, раздалось слабое потрескивание.
– Вставай вот сюда! – Ксюха показала мне на центр комнаты, где в форме крестика пересекались едва заметные лучи. Я встала. Она сунула мне в руку пульт, похожий на лентяйку от телевизора, а сама встала рядом, сжимая такой же.
– Ну, с Богом!
Мы переглянулись. Потрескивание переросло в гул, нас окутало белым дымом, а уже через мгновение дым рассеялся, открывая нашему взору густые высокие деревья. Деревья эти двигались вверх. Не успела я сообразить, что происходит, как ноги мои опустились на мягкую подстилку из опавшей хвои. Тело не успело сгруппироваться, поэтому его понесло вбок, но покрытая толстым хвоей земля приняла меня, словно перина. Лишь кое-где из неё торчали тонкие веточки, о которых мне повезло не поцарапаться.
– Чёрт! – я поднялась, отряхивая джинсы, и огляделась. Ксюха рядом со мной тоже поднималась с земли. Вокруг, куда ни глянь, простирался лес. В основном он состоял из сосен, но попадались и лиственные деревья. Солнечные лучи едва проникали сквозь густые кроны, а потому не могли разогнать полумрак. Где-то высоко над головой щебетали птицы.
– Ну, вот, мы и в прошлом, – объявила Ксюха, задирая голову к небу. – Ничего так грохнулись. И внутри дерева никакими частями тела не оказались. Повезло, в общем.
– Угу, – отозвалась я.
По стволу, совсем рядом, прошмыгнуло нечто маленькое, шустрое и рыжее. Посмотрело сверху с любопытством и скрылось среди веток.
– Смотри, белка! Надо же! И не боится!
– А кого ей здесь бояться? Она, небось, человека впервые в жизни видит.
– Да, похоже, мы попали в ту ещё чащобу!
– Я слышала, в старые времена в нашей местности даже рыси водились! А уж про медведей я вообще молчу. Ещё хорошо, что лето сейчас. Попали бы в зиму – утонули бы в снегу.
– Точно, – Ксюха перевела взгляд на свои ноги и принялась счищать с джинсов остатки хвои. – А здесь, наверное, грибы есть. Можно насобирать. Прикинь?
– Можно и насобирать. Нам потом главное, когда возвращаться будем, ни на кого не нарваться. В твоём микрорайоне застройка частая, запросто можно в стену угодить. А вообще, что будет, если два предмета займут в пространстве одно и то же место?
– Не знаю, – Ксюха потёрла нос. – Скорее всего, нарушится молекулярная структура обоих предметов. Но мы проверять не будем, я думаю. Во всяком случае, не на себе.
– Это уж как повезёт, – хмыкнула я. – Но всё равно я тебя поздравляю. Презентация прошла успешно.
– Сама всё ещё не верю, – Ксюха подошла к ближайшему дереву и погладила шершавый ствол. – Мы переместились на две с лишним тысячи лет назад! Во времена Древнего Рима! Эх, жалко, что мы так далеко! А то бы посмотрели!
– Что ж, надо копить деньги на путёвку в Италию. Кстати, о деньгах. Ксюх, ты думала, сколько эта штука стоит?
– Сколько?
– Понятия не имею. Но на путёвку в Италию точно хватит.
– Если мы её продадим, нам не позволят ей пользоваться.
– Тоже верно. Надо будет подумать, как лучше поступить. Вернее, конечно, решать тебе, ведь это твоя машина.
– Ой, да ладно! Любой бы мог оказаться на моём месте. Просто мне приснился сон, как она должна быть устроена. Потом я проснулась и выполнила всё точно так, как там описывалось. Ну, и…
– Что?
– А давай, поедем теперь куда-нибудь поближе. Век в восемнадцатый, например? А то в лесу как-то не так интересно.
– Да, вся история почему-то происходила не у нас, – согласилась я. – А нам действительно для первого раза, пожалуй, хватит. Надо же убедиться, что всё в твоей машине работает правильно.
– Тогда давай руку.
Мы отошли от места приземления с таким расчетом, чтобы обратно материализоваться в палисаднике около дома, где нам точно никто бы не помешал, и одновременно нажали на большие чёрные кнопки, украшавшие наши пульты. Никакой реакции не последовало. Я выжидающе посмотрела на Ксюху, а она – на меня.
– Что за чёрт? – я ещё раз нажала кнопку. Безрезультатно. Ксюха повертела в руках пульт.
– Ничего не понимаю! – изменившись в лице, прошептала она. – Всё же должно работать! Батарейки были свежие!
Как бы подтверждая свою мысль, она открыла на пульте маленькую крышечку и извлекла оттуда две пальчиковые батарейки. Проверила полярность. Вновь засунула их обратно. Мы взялись за руки с целью совершить ещё одну попытку, но ничего не произошло. Дрожащими руками я принялась разглядывать свой пульт. Сердце стучало с ноющей болью. Мысли понеслись с лихорадочной скоростью, но при этом оставались на удивление чёткими и ясными.
– Так, Ксюх, успокойся. Как у тебя эта система работает?
– Радиоуправление.
– Как, радиоуправление? – я уставилась на неё, от удивления забыв закрыть рот.
– Ну, так. А что?
И тут мне стало смешно. Так смешно, что я расхохоталась, прислонившись спиной к стволу сосны.
– Что? Что? – Ксюха в ужасе подёргала меня за рукав. – Говори нормально, Оль! Я не понимаю!
– Ну, ты, даёшь, мать! Ну, ты даёшь! – я не сразу справилась со смехом. – Изобретательница, блин!
– Так что же?
– А то! Вот ты скажи мне, куда эти пульты отправляют радиосигналы?
– На расстояние до…
– А на время?
Тут до Ксюхи начало доходить, и она, обхватив руками голову, села на землю рядом со мной.
– О, боже! Какая же я дура!
– Дура, – согласилась я. – А я дура, что не проконтролировала, чего ты там наизобретала. Ведь знала же, что ты никогда ничего не доводишь до конца!
– Прости меня, Оль! Что же делать-то?
А вот на этот вопрос у меня ответа не было. Мы вдвоём сидели в девственном лесу, сжимая в руках бесполезные пульты управления прибором, обещавшим появиться на свет более чем через две тысячи лет. Хорошо ещё, что было лето…